Но уже к концу ноября 1941 года фашистские полчища были остановлены. А на рассвете 5 декабря наши войска перешли в контрнаступление.
В разгром отборных войск вермахта у стен Москвы немалый вклад внесли советская разведка и контрразведка, партизанские силы и партийно-комсомольское подполье, действовавшие как в прифронтовой полосе, так и в тылу противника.
Москва 1941 года… Сколько лет прошло с тех пор, но ни время, ни события не в силах выветрить из памяти горечь первых опаленных войной дней…
Затемненная, настороженная столица. Вой сирен, разрывы авиабомб, отблески пожаров. Баррикады, надолбы, ежи.
Фашисты за Окой, за Нарой, в Истре, Дмитрове, Клину, Можайске, Малоярославце, под Химками. Они обложили столицу с юга, запада, северо-запада, рассматривая в бинокль Кремль и готовясь к последнему прыжку.
Вспоминая те суровые месяцы битвы за Москву, я вижу перед глазами полки и дивизии, отряды новобранцев и ополченцев, сдерживающих бешеные удары танков Гудериана и группы армий «Центр», утомленных бессонницей московских рабочих, женщин и подростков, склонившихся над станками или сооружавших баррикады и надолбы в Сокольниках, на Садовом кольце, заставе Ильича, Ленинградском проспекте; москвичей-разведчиков и партизан, рейдировавших по вражеским тылам. Все они, не щадя жизни, стремились к одной цели — спасению Москвы. Так было. Народ шел на огромные жертвы и победил.
Но не все знали тогда, да и сейчас, что помимо врага, который действовал против нас открыто, был еще враг скрытый. Активизировались не только засланные к нам накануне войны шпионы и провокаторы. Находились предатели, как правило, недавние уголовники или люди из «бывших», перешедшие на службу к врагу на временно оккупированной им территории, тщетно надеясь, что Гитлер принесет реставрацию капитализма, что он возвратит им собственные заводы, фабрики, лавочки или трактиры.
Первый день войны — воскресенье 22 июня — застал многих москвичей на дачах. Узнав по радио о вероломном нападении фашистов, мы, тогда сотрудники «Комсомольской правды», сразу приехали в редакцию. Вскоре был образован отдел фронта, которым руководил Юрий Жуков. Один за другим уходили на фронт наши товарищи-москвичи: Иван Меньшиков, Михаил Розенфельд, Леонид Коробов, Михаил Котов, Александр Малибашев, Яков Гринберг, Михаил Якуненко, Александр Слепянов, Владимир Лясковский и другие. Все они получили назначение военными корреспондентами на различные фронты — от Белого до Черного моря. С партизанами Подмосковья ходил по тылам фашистов журналист Карл Непомнящий.
Одни из них прошли сквозь ураган войны с пером и автоматом, трудятся и сейчас рядом с нами, другие погибли смертью храбрых.
Утром 23 июня меня и сотрудника военного отдела редакции Бориса Пищика срочно потребовали к главному редактору. Там уже были члены редколлегии и незнакомый высокий лейтенант, назвавшийся Александром Белозеровым. Мы были уверены, что сейчас нам скажут напутственные слова и отправят на фронт.
— Хорошо понимаем ваше желание, — сказал редактор, — но вы, молодые коммунисты, обязаны подчиниться партийной и комсомольской дисциплине. Есть решение Секретариата ЦК ВЛКСМ направить вас, имеющих военную выучку, на выполнение специальных заданий, но профессию свою и газету не забывайте. — И он прочитал решение ЦК ВЛКСМ.
В тот же день мы были на новом месте службы.
Время было тревожное. Третий месяц шли упорные бои. Однажды нас, молодых офицеров, вызвал секретарь парткома части Игорь Васильевич Пушкарев.
— Фронт, где мы будем сражаться, — объяснил он, — незримый. Его передний край не так уж далек от Москвы. Враг засылает в наш тыл все больше своих лазутчиков. Предстоит беспощадная, тайная война.
Тогда его слова казались нам загадочными, покрытыми романтической дымкой. Но уже очень скоро, пройдя краткий курс обучения, получив личное оружие и встретившись лицом к лицу с фашистами и их лазутчиками, мы поняли, что окунулись не столько в романтику, сколько в нелегкую прозу незримого фронта. А осенью 1941 года его передний край действительно проходил у Москвы.
Да, Игорь Васильевич Пушкарев знал, что говорил, и дал нам правильное напутствие. О нем, нашем первом партийном наставнике в тайной войне с вражеской агентурой под Москвой, следует рассказать несколько подробнее.
Этот человек был красив и внешне, и внутренне. Высокий, подтянутый, с удивительно ясными синими глазами под густыми черными бровями на мужественном лице, он при первом же знакомстве вызывал симпатию и доверие. Исключительно тактичный, искренний, прямой, принципиальный, ровный в обращении с начальниками и подчиненными, неторопливый при решении особо важных дел, в частности, когда речь шла о судьбах людей, он пользовался большим авторитетом и всеобщим уважением. А в самые суровые дни осады столицы был в числе тех, кто по поручению Московского городского и областного комитетов партии принимал участие в создании партийного подполья, лично участвовал в нем, помогал формированию партизанских отрядов, действовавших на временно оккупированной территории области.