В небе мигали первые звезды. Свежий ветер пронесся над землей, повозился немного в кустах и умчался дальше.
— Больно, Катя? — спросил Витя.
— Шевелиться больно, — сказала Катя. — И пить ужасно хочется.
— Потерпи немножко.
— Я потерплю, Витя, ты не беспокойся.
Витя лег на спину. Путались мысли. Он думал сразу о многом. Казалось, без всякой связи вспомнилась пушкинская строка: «Мой друг! Отчизне посвятим души прекрасные порывы». И резко, как от толчка, подумал мальчик, что его отчизна — эти поля, звездное небо над головой, серые крыши деревни Дворики, речка Птаха. И люди, которые живут на этой земле. Но только хорошие люди. А плохие? Такие, как Пузырь, Гвоздь? Нет, они не должны жить на нашей земле. Им надо исправиться. Их надо исправить...
Катя спала. Витя услышал ее частое посапывание. Звезды, звезды над головой. «Бедный Вовка», — почему-то подумал Витя и увидел вокзал, зеленый поезд, в дверях вагона стоит Зоя и машет ему рукой.
Витя неожиданно для себя тихо заплакал, стало сладко и томительно на душе; Витя крепко сжал веки — исчезло звездное небо, темнота окружила его, темнота была живая, она двигалась, перемещалась, и Витя летел куда-то в этой холодной темноте.
Витя услышал, как где-то в отдалении лают Альт и Сильва.
— Едут! Едут! — сказала рядом Катя.
Витя открыл глаза и почувствовал острый холод — рубашка не грела. По-прежнему было темно, но небо побледнело, зеленоватый полусвет пролился в нем, меньше стало звезд. Трава и одежда были мокрыми от росы; рожь тихо шумела под ветром и еле уловимо пахла медом.
На дороге прыгало шесть конусов света, то упираясь в землю, то уходя в небо и там пропадая. Приближались три машины.
— Катя, я сейчас! — Витя вскочил и побежал к дороге, сбивая босые ноги о ссохшиеся комья земли.
Машины остановились одна за другой: впереди «скорая помощь», за ней два «газика». К Вите бежали люди: Вовка, доктор и два санитара в белых халатах, оперативники, Петр Семенович и дядя Коля, милиционер Миша и папа. «Папа приехал!» — радостно подумал Витя, и снова все происходящее показалось нереальным, как во сне. Сзади всех тяжело шагал Матвей Иванович. Крутились, мелькали в лучах света Альт и Сильва.
Витю обступили. Он кинулся к папе. Папа прижал его к себе, и Витя услышал, как часто бьется папино сердце.
— Ты цел? Ты ничего? — спрашивал папа и теребил волосы на голове Вити.
— Цел, цел, — шептал Витя и очень боялся разрыдаться.
— Где больная? — спрашивал доктор.
— Я здесь! — закричала из темноты Катя.
К кустам убежали санитары с носилками.
И — Витя даже тряхнул головой: уж не галлюцинация ли? — за санитарами понуро брел... Гвоздь! Лицо его в неверном свете фар было страшно: опухшее, в кровоподтеках, правый глаз заплыл. Еще что-то спрашивали, говорили вокруг. Витя видел взволнованные лица, все мелькало и рябило перед глазами. Он никак не мог сосредоточиться, понять, что произошло. Почему здесь Гвоздь?
Принесли Катю. Она лежала на носилках, в свете фар казалась желтой, с неестественно большими глазами и виновато улыбалась — вот глупенькая! Разве она в чем-нибудь виновата?
Доктор нагнулся над Катей, дядя Коля посветил ему фонарем.
— Похоже, перелом ключицы, — сказал доктор. — И кажется, внутреннее кровоизлияние. Так больно? — Он тронул Катину спину.
— Больно, — прошептала Катя.
— А так?
— Больно...
— Ясно... И нечего хныкать. Отремонтируем. Несите в машину, — сказал доктор санитарам.
Катю унесли, и «скорая помощь», круто развернувшись прямо по ржаному полю, уехала.
— Ну, герой, — подошел к Илье — Гвоздю Петр Семенович, — веди.
Илья ничего не сказал, решительно зашагал вперед, все двинулись за ним. И пока шли к кустарникам, где недавно разыгралась драма, Вовка, захлебываясь от возбуждения, рассказывал Вите:
— Разминулся я с ними... Я — через поле по стежке, а они на «Москвиче» по дороге...
— Они в Жемчужину поехали? — ахнул Витя.
— Да! На этого... На Пузыря бешенство нашло. Заставил того, в очках, ехать, чтобы склад поджечь и... даже не знаю...
— И Илья с ними?
— Конечно! Он все и сделал!
— Что сделал, Вовка?
— Как приехали в Жемчужину, он из машины выпрыгнул и шум поднял: «Люди! На помощь!» Ну... драка началась! Избили они его — и драпать. Уехали.
— А Илья? — спросил Витя.
— Он прямо к председателю, к Матвею Иванычу. А опергруппа-то в Двориках! Они — в «газик». Тут как раз я подбежал, прямо чуть не задохся, пока бег. Они меня взяли, за твоим папой заехали и — в Дворики. По пути я про Катю рассказал. Уже из Двориков Матвей Иваныч в больницу звонил, «скорую» вызывал. Потом — все сюда.