— Не станем ждать, когда они зашевелятся. Нападем одновременно двумя группами: Патрик, вы с частью клуба ударите с тыльной стороны, а я с остальными — в лоб.
— Нас и так мало, зачем делиться? — возразил Делейни-Подмор.
— Чтобы оттянуть на себя как можно больше дементоров и в то же время не позволить им задавить нас количеством. Они, как обычно, явились жрать и не ждут сопротивления, потому что никогда не встречали его от нас. Мы должны перебить и разогнать их, пока они не опомнились. Нападение сразу с двух сторон должно усилить их замешательство.
Не задавая больше вопросов, Делейни-Подмор занялся разделением Безголовых. Бродяга Дик хотел было присоединиться к своим, но Барон задержал его.
— Ричард, останетесь со мной.
— Слушаюсь, сэр!
— Мне никогда не нравились разбитные малые вроде вас. После стычек с инферналами мое мнение немного изменилось. Если сегодня покажете себя, я больше не стану мешать вам с Еленой.
— Спасибо, сэр, я постараюсь...
Договорить он не успел: за стеной раздался оглушительный взрыв, от которого содрогнулся весь замок.
— Эх, двум смертям не бывать, а одну уже миновали! — мощная глотка сэра Патрика легко перекрыла грохот. — Мы готовы, Бедуир.
Барон протяжно свистнул, подзывая коня. Коротко обнял Елену, кивнул Джерому с Николасом и махнул в седло.
— Собратья-призраки! Из века в век мы защищаем замок и видим в этом смысл нашего бытия. Он не дает нам впасть в уныние, не позволяет забыть, что и мы когда-то были людьми. Сегодня Хогвартсу грозит великая опасность. Значит, у нас появилась великая цель. И она вновь делает нас живыми! — Барон выхватил меч из ножен и поднял его над головой:
— За жизнь! За Хогвартс!
* * *
Кофр был неподъемный. Разумеется, проблему решает «Вингардиум Левиоса», но, чтобы управлять плывущим по воздуху ценным грузом и быстро бегать по лестницам, нужно быть умелым волшебником и ловким человеком. Колин Криви мог признать себя ловким, но насчет «умелого волшебника» испытывал сильные сомнения.
Он раскрыл сумку: сменные объективы, кассеты с пленкой, вспышка... Все нужно. Придется пожертвовать штативом, он тяжелый, с ним много возни. Ничего, великий Картье-Брессон тоже снимает «с рук».
Эх, если б не Статут, Колин бы непременно отправил мэтру что-нибудь из последних фотографий. Впрочем, можно предложить и Лавгуду, или «Пророку», или вообще устроить персональную выставку. А что? Ему уже есть чем похвастаться, не зря он с прошлого сентября не расстается с камерой. Но это позже, а пока — за работу. Колин поудобнее пристроил кофр на плече и с фотоаппаратом наготове поспешил в Главный зал — оттуда он начнет фотохронику обороны Хогвартса. Главное, не попасться на глаза своему декану, иначе не избежать приказа немедленно отправляться в Хогсмид. Профессор МакГонагалл неумолима и будет считать его несовершеннолетним несмотря на то, что до семнадцатилетия Колину остался какой-то месяц.
Прячась за колоннами и под столами, он уже отщелкал десяток-другой кадров, когда пол вздрогнул и с потолка посыпались волшебные свечи.
— Они пошли на штурм! — крикнул кто-то.
Криви рванулся было к главному входу, но тут же опомнился: в гуще боя надо драться, а не фотографировать. Поэтому он опять нырнул под стол, на четвереньках пробрался к боковой двери и выскользнул на лестницу, ведущую на следующий этаж. Там начиналась галерея, с двух сторон охватывающая площадь перед фасадом.
Из-за угла это выглядело не страшно и даже весело: мелькают разноцветные блики на стене, топот, гомон — праздник с фейерверком, не иначе. Колин постоял в простенке между двумя высокими арками, собрался с духом и выглянул наружу.
Он читал, что фотожурналист — тот же летописец. Его задача — беспристрастно и бесстрашно фиксировать. Запечатлевать. Увековечивать.
Сердце ухнуло в колени, и они задрожали. Сильно захотелось в туалет. Взмокшие ладони чуть не выронили фотокамеру. Колин нырнул обратно в безопасную темноту галереи и почувствовал, что вот-вот расплачется от стыда и страха.
Да, летописец. Да, должен. Но там убивают! Всерьез! По-настоящему!
И где-то среди этих вспышек — Гарри Поттер, кумир и надежда. Ему, наверное, тоже страшно? Или он уже ничего не боится?
Колин очень хотел быть похожим на Гарри. Вытерев ладони о штаны, он поудобнее перехватил камеру, сделал глубокий вдох, снова выглянул в арку и постарался не думать ни о чем кроме ракурса, выдержки и диафрагмы.
Зеленый луч ударил в стену чуть выше его головы. Криви пригнулся, перебежал к соседней арке, но тут кто-то сильно дернул его за ворот рубашки, чуть не повалив на пол, и высказался энергично, но малопонятно, кажется, на древнеанглийском.
— Чего-чего? — растерялся Колин, пытаясь разглядеть наглеца в темноте и мельтешении бликов и всполохов.
— Жить, говорю, надоело?! — рявкнул тот и оказался Пивзом, взъерошенным и очень злым.
— Нет, но...
— Вот и не лезь!
— Не могу, работа такая, — Криви взвел затвор и сунулся было к проему, но полтергейст намертво вцепился в него:
— Подожди минутку, вместе полезем.
— Куда вы?
— В Выручайку.
Так и есть: висит. Светится на всю комнату маленькой яркой луной. Пивз схватил щит, которому следовало бы прикрывать одного упрямого рыцаря. «Защищать он должен не меня...» А кого? Духу хаоса эта штука нужна, как Хагриду астролябия, что бы там ни твердил рыцарь.
В начале штурма полтергейст с удовольствием швырял в Пожирателей цапнями, но горшки с ними быстро закончились, а больше ничего подходящего под рукой не оказалось. Он примеривался половчее уронить на атакующих статую горгульи, когда в общей неразберихе мелькнул фотокор «Придиры». Парень лезет в самое пекло, а поблизости, как назло, ни одного привидения! Вот уже одна «Авада» прошла в считанных дюймах от него... Не дожидаясь следующей, Пивз метнулся к бывшему коллеге и в последний момент успел оттащить в безопасное место. Тогда ему в голову и пришла мысль о щите: вещица-то магическая, в самую пору ею от заклинаний прикрываться.
Рваные тени плыли над землей неторопливо, словно знали: спешить некуда. В начале сражения дементоры поднялись повыше, чтобы не попасть под шальное заклинание, и терпеливыми стервятниками наблюдали за побоищем. Несмертный и Пустой, призвавший их сюда из Азкабана, обещал щедрый пир в замке. Много людей, много еды...
Колин опустил камеру, завороженный вкрадчивой грацией страшных тварей, не в силах отвести взгляд от скользящих по воздуху дымных прядей, в которых смутно угадывались контуры человеческих фигур.
Возможно, ощутив присутствие живого, один из дементоров неуловимым движением отделился от стаи и направился к галерее.
Мысль о Патронусе промелькнула в голове Колина, но ее тут же смыло волной ужаса: тщательно собирая кофр с техникой, он забыл взять палочку!
— Мама... — только и смог пролепетать горе-волшебник.
И вдруг без всякого Патронуса летучий кошмар исчез в слепящей белой вспышке, озарившей замковый двор. Она разорвала стену соседней башни, холодным ночным солнцем пронзила дырявые плащи замерших дементоров, бросила на землю резкие тени ошеломленных людей.
Из пылающей бездны вынеслись всадники. Конские копыта ударили по дементорам, и в дело вступили клинки. Призраки секли хрипящих тварей, не давая опомниться, топтали лошадьми, превращая грозу и ужас Азкабана в хлопья сажи и драные тряпки.
— За Хогвартс! — гремел над площадью единый многоголосый клич. — За жизнь!
Но дементоров все еще было слишком много. Не знающие смерти, медленно соображающие, они наконец поняли, что лакомая пища осмелилась сопротивляться. Пищу не наказывают, ее просто едят — и азкабанские стервятники, не обращая внимания на потери, раскрыли воронки жадных ртов.
— Гоните их вверх! — изо всех сил закричал Кровавый Барон, хлестнув мечом по ближайшей пасти. — Уводите от людей!