Он сообщил об этом Роско. Тот отмахнулся.
– Господи, тут все будет по-другому! Вам не придется никуда проникать! Вы просто войдете…
Пилбем продолжал качать головой.
– Очень жаль, – начал он, но Роско его перебил.
– Я готов больше заплатить.
Пилбем перестал качать головой. Он дрогнул. Как и Роско он любил, чтобы денег было побольше.
– Что за соглашение? – спросил он, воздерживаясь пока от окончательного ответа.
– Да так, знаете, – сказал Роско. Природная осторожность подсказывала ему: частный сыщик, узнавший, что спасает клиенту сто тысяч, – это частный сыщик, который заломит цену.
– Как оно выглядит?
– Обычный лист бумаги. Кеггс убрал его в конверт, надписал «соглашение», или «контракт», или там «касательно Р.Бэньяна». Потом запер в письменном столе.
Пилбем задумался. Его упорство слабело.
– Значит, долго искать не придется?
– Да вы заполучите его в два счета. Всего и делов, ящик взломать.
– Если меня поймают за взломом ящиков, посадят в тюрьму.
– Говорят, в тюрьмах теперь очень даже неплохо.
– Кто говорит?
– Ну так, вообще. В кино, на концертах, там-сям. И потом, кто вас поймает?
– А кто еще там живет?
– Лорд Аффенхем и его племянница.
– Ну вот мы и приехали.
Роско не пожелал с этим согласиться.
– От них мы избавимся, раз начхать. Договоримся на субботу, я пошлю старичку два билета в театр. Дневной спектакль. От даровых билетов еще никто не отказывался. С минуту Пилбем разглаживал встрепанные усики, потом задал вопрос, которого его собеседник надеялся не услышать.
– Как насчет собак?
Роско замялся, но понял, что надо отвечать начистоту. Все пойдет прахом, если сыщик без предупреждения наткнется на жуткого бульдога. Бесчестный миллионер судил других по себе: ройся он в ящике в чужом доме и окажись рядом бульдог, бросил бы все и умчался, как кролик. Скрывать бесполезно. Придется говорить.
– Собака есть, – признался он.
– Какая?
– Бульдог.
– М-м.
– Бульдоги дружелюбны.
– Да? Один мой знакомый напоролся на бульдога. Всего семь швов. Второй раз за утро на Роско снизошло вдохновение.
– Я вот что сделаю, – объявил он. – Если вы в субботу отправитесь к Кеггсу, я побываю там в пятницу и скормлю собаке мяса с порошком.
Пилбем нахмурился. Как ни отрицали бы это все, его знающие, но и у него были принципы. Что-то человеческое в нем теплилось.
– Я не хочу травить собаку, – сказал он.
– Зачем же сразу травить? Скормлю что-нибудь такое, чтоб она продрыхла весь следующий день. Спрошу у ветеринара, сколько сыпать.
– Как вы к ней подберетесь?
– Очень просто. Погода отличная, она наверняка будет в саду. По соседству живет мой приятель. Зайду к нему, брошу мясо через забор. – Роско замолчал и умоляюще взглянул на собеседника. – Так вы беретесь?
Пилбем сидел в задумчивости. Роско почти его убедил. Затея с собакой ему понравилась. Без сомнения, это расчистит дорогу, а заказчик -миллионер, может раскошелиться на свои капризы.
– За тысячу фунтов наличными – берусь, – сказал он, и Роско скрутила резкая боль вроде ревматической.
– За тысячу?
– Я невнятно произнес? – холодно сказал Пилбем. Его нежной натуре претил всякий торг.
Роско оставалось снова испить горькую чашу. Надо было соглашаться. Опять пересчитывал он мелких рыбешек, которыми придется пожертвовать, чтобы вытащишь кита, и количество их его ужасало.
– А за сотню не возьметесь? – спросил он с надеждой.
Пилбем отвечал, что нет.
– Тысяча фунтов – большие деньги.
– Верно, – сказал Пилбем, энергично потирая третий слева прыщ на правой щеке. – Это мне в ней и нравится.
20
Сказав, что никто не откажется от даровых билетов, Роско обнаружил глубокое знание человеческой природы. Билеты на дневной спектакль прибыли по почте в пятницу и вызвали бурное ликование.
Лорд Аффенхем, хоть и не отступал от своего мнения, что даритель -жирная рожа, тем не менее сердечно одобрил широкий жест, и даже племянница его признала, что со времени их совместных купаний в Мидоухемптоне Роско Бэньян изменился к лучшему. Короче, в пятницу радость царила безраздельно.
Однако субботним утром солнце закрыли тучи, ибо дом настигла беда. Лорд Аффенхем, подойдя к собачьей корзинке, чтобы вывести Джорджа на утренний променад, нашел того вялым и безжизненным. Собачий нос потеплел, обрубок хвоста даже не дернулся. Слепой понял бы, что бессловесный друг чувствует себя неважнецки. Виконт без промедления созвал консилиум.