– А, вот вы где, – сказал он, входя в сад. – Я звоню, звоню, и никакого ответа. Перемерли все, что ли, в этой богадельне?
– Э? – сказал лорд Аффенхем, выходя из транса. – Здравствуйте, Банстед. Звонили, говорите? Кеггс не слышал. Заснул, небось. Он днем укладывается полежать. Я смотрел на улитку.
– Всегда смотрите на улитку, – одобрил его Мортимер Байлисс. – Вот он, секрет счастливой и здоровой жизни. Там, куда заглядывает улитка, не нужен врач.
– Вы о них думаете?
– Да как-то не очень.
– Я все гадал, как они устраиваются. Вот хоть эта. Несется вскачь. У нее же нету ног!
– Видимо, сила воли. Хорошую улитку не остановишь. Вы, наверное, удивляетесь, зачем я здесь, хотя, безусловно, счастливы меня видеть. Я приехал сообщить, что все не так плохо, как я думал. Картины, то есть. Я установил, что некоторые – подлинные.
– Они стоят денег?
– Порядочных.
– Ну, замечательно. Прекрасно. Все определенно выправляется. У меня началась счастливая полоса. Замечали, как все улаживается, стоит войти в счастливую полосу? Вы ведь видели вчера мою племянницу?
– Мельком. Очаровательная девушка.
– Да, ничего. Так вот, до вчерашнего дня она была помолвлена с никчемнейшим том во всем Вэли-Филдз. А теперь все. Прозрела, собирается замуж за вашего Холлоуэя.
– Холлистера.
– Все так говорят. Неужели я спутал фамилию? Помнится, он ваш приятель.
– Я знаю его с рождения.
– Замечательный малый.
– Один из лучших. Я ругаю его для его же блага, но люблю, как дядя. Жаль, что ему туго приходится.
– Уже нет. Я как раз собирался рассказать. Этот Бэньян предложил ему отличную работу.
– Вот как? Ну, ну, ну! Большой альтруист, Роско Бэньян. Все-то ищет, кого бы облагодетельствовать. – Мортимер Байлисс издал короткий смешок. -Значит, предложил работу?
– Да. Что-то связанное с картинами.
– Помощник хранителя?
– Это пока. Обещал взять хранителем, как только избавится от нынешнего. Старичок совсем никуда.
– Вот как?
– Из ума выжил, ничего не соображает. Что ж, все мы не молодеем.
– И то спасибо.
– Э?
– Это же не дай Бог молодеть. Вспомните, в молодости все время рискуешь, что тебя окрутят.
– Верно, – согласился лорд Аффенхем, которые в свои двадцать подвергался постоянной опасности.
– Никто из молодых не застрахован. Я, по милости Провидения, сумел остаться холостым, но раз или два оказывался на краю пропасти. Прекрасно помню жуткий, неотвязный страх: одно неосторожное слово – и все, ты в отеле «Ниагара» с ног до головы в рисе. Конечно, речь идет о тех днях, когда у меня еще были волосы и зубы. Я звался Красавчик Байлисс и одним движением мизинца разбивал сердца. Да, уберегся, но не всем так повезло. Будь моя воля, браки запретили бы законом.
– А человеческий род не вымер бы?
– Вымер бы, конечно, и с каким бы облегчением все вздохнули. Представьте себе мир без Бэньянов.
– Не любите Бэньяна?
– Не люблю.
– Я тоже. Истинный флюс, иначе не скажешь. Был тут вчера вечером. Болтал с Джорджем через забор.
– Кто такой Джордж?
– Наш бульдог. Приболел сегодня.
– Кто не заболеет после разговора с Роско Бэньяном? Я общаюсь с ним две недели и состарился на двенадцать лет. Вам, наверное, грустно, что пришлось уехать из Шипли?
– Да. Неприятно лишиться родного дома. Хотя и тут довольно уютно.
– Странно, что вы живете вместе с моим приятелем Кеггсом.
– Да не так и странно. Он был у меня дворецким.
– А, ясно. Конечно, это сближает. Как вы поделили дом?
– Он живет на первом этаже, мы с Джейн – на втором. Получается, как две отдельные квартиры. А пойдемте к нему. Он с удовольствием вам все покажет. Он гордится своим домом, и я его не виню. Здорово тут обжился.
Они обошли дом. Мортимер Байлисс остановился сорвать цветок. Лорд Аффенхем подошел к стеклянной двери из сада, застыл, вытаращил глаза. Слабое «лопни кочерыжка» сорвалось с его губ. Затем он цыпочках вернулся к спутнику, вставлявшему цветок в петлицу.
– Эх-х-м! – прошептал он.