Келли пожал плечами.
– Конечно.
– Не думаю, что ты понимаешь, – сказал Натаниэль. – Ты когда-нибудь был настолько опустошён после разрыва, что не ел, не выходил из дома и даже не хотел продолжать жить? Кто-нибудь разрушал тебя настолько, что ты чувствовал себя сломанным, внутри и снаружи? Без восстановления, без положительной стороны, не учась на плохом опыте и не оставляя всё позади. Просто чистый ад агонии.
Келли сглотнул.
– Я бы никогда не поступил так с тобой.
Натаниэль горько рассмеялся.
– Никто никогда не думает, что так поступит. Парень, который причинил мне боль, давал много обещаний. Мы оба давали. Вся боль, через которую мы заставили друг друга пройти, начиналась с любви. Поэтому всё так опасно. Как и самые мощные силы. Любопытство и страсть привели Резерфорда к расщеплению атома, и я не сомневаюсь, что в своём радостном успехе он не видел ничего, кроме потенциальных преимуществ для человечества. Думаешь, он когда-нибудь мечтал о Хиросиме?
Келли скрестил руки на груди.
– Каким бы фантастическим ты ни был в постели, я довольно уверен, что мы не взорвём никакие города.
Натаниэль покачал головой.
– Ты не понимаешь. Может, это к лучшему. Или, может быть, я сумасшедший. Но я надеюсь, что уже убедил тебя, что проблема во мне. Звучит банально, но дело действительно во мне, а не в тебе.
Келли сжал челюсть.
– Значит, раз кто-то разбил тебе сердце, ты собираешься до конца жизни быть один?
– Почему нет? Я знаю, что Голливуд пытается убедить всех, что это не вариант. Видимо, без поцелуя на экране фильм не фильм. Но это чепуха. Поверь мне, когда я говорю, что думал об этом. Я говорил тебе, когда мы только познакомились. Мне никто не нужен. Как и тебе. Как и всем.
– Тогда почему я сижу здесь?
– Потому что мне всё равно нравится веселиться, и мне действительно понравилось проводить с тобой время. Будь я азартным человеком, я бы поспорил, что ты никогда больше не заговоришь со мной, как только выйдешь из этого кабинета. Но если у нас есть какие-то шансы быть друзьями…
Келли опустил руки и вздохнул.
– Кто разбил тебе сердце? Полагаю, у него есть имя.
– Цезарь.
Келли фыркнул.
– А если я найду этого Цезаря и изобью его до полусмерти, тебе станет лучше?
– Нет.
– Что, если я принесу тебе его отрубленную голову?
Натаниэль задумался над этим.
– Не-а.
Келли медленно покачал головой.
– Что произошло между вами двумя?
– Прошлое остаётся в прошлом, – сказал Натаниэль. – Если это можешь повлиять на настоящее, нет смысла обсуждать то, что нельзя изменить.
– Верно. От прошлого не сбежать. Я понимаю. Но ты пытался сильно напиться или хорошенько поплакать в ванной? Или то и другое одновременно?
– Келли, – произнёс Натаниэль.
– Ладно, – он закатил глаза. – Ты разбитый человек, и надежды ни на что нет. Хочешь ещё что-нибудь мне сказать?
– Я хочу узнать, можем ли мы всё равно быть друзьями.
Келли окинул его взглядом. За красивым лицом и потрясающим телом он находил много другого, что могло понравиться в Натаниэле. Временами казалось, что они родственные души. В других Келли видел то, каким хотел бы быть сам. Натаниэль был собранным. Может, не эмоционально, но Келли восхищался его беззастенчивой силой. И его нахальной стороной, которая по его представлениям вовсю расцветала в спальне. Самые спокойные и собранные парни всегда становились шальными за закрытыми дверьми.
Сердцем, телом и разумом Натаниэль был в его вкусе. Исключительная дружба с ним, без чего–то большего, будет только постоянно напоминать о том, чего он хотел, но не мог заполучить. Даже просто сидеть здесь было мучительно. Келли с радостью отдал бы заработанные за год деньги в обмен на всего один поцелуй.
– Не знаю, – наконец произнёс он. – Мне нужно подумать.
Черты лица Натаниэля стали напряжёнными, но он кивнул.
– Позволь мне сводить тебя на ланч. Посмотрим, как это пройдёт.
– Нет, – сказал Келли, поднимаясь. – Я лучше закончу с этой фотосессией. А затем, не важно, как он зачерствеет, я съем этот проклятый кусок торта.
***
– Он такой придурок.
– Большинство людей не вздыхают мечтательно, когда говорят это, – Эллисон Кросс пристально всматривалась в него. – И не потеют, и не волнуются.
– Я не волнуюсь, – парировал Келли. – Просто жарко.
Они оба остановились, слушая кондиционер, который равномерно выдувал прохладный воздух в кабинет Эллисон.
– Может, это климакс, – попытался Келли. – Резкое повышение температуры?
– Если дело в этом, – сказала Эллисон, – то тебе нужен врач, а не консультант.
– Ладно, значит, он придурок, и мне это нравится. Раньше я встречался с самым милым парнем в мире. Затем он взорвался от сдерживаемой агрессии и вывел нашу машину на встречку, так что, думаю, я рискну с тем, кто высказывается открыто. Или, по крайней мере, рискнул бы, если бы он мне позволил.
– М-хм, – Эллисон записывала что-то в своём жёлтом блокноте.
– На этот раз ты определённо делаешь много записей.
– О, я не делаю записи, – сказала она. – Я рисую.
– Ты рисуешь?
– Ага, – она бесстыдно подняла взгляд.
– Знаешь, это я плачу за приём. Не родители.
– Ты можешь себе это позволить, – сказала Эллисон. – Кстати, я видела одну из твоих реклам в журнале. Очень сексуально.
– Спасибо, – без благодарности в голосе произнёс Келли, – но, может быть, ты отложишь в сторону свои художественные импульсы и дашь мне какой-нибудь совет.
– Осёл с реактивным ранцем! – сказала Эллисон, показывая рисунок. Затем бросила блокнот на столик и стала более серьёзной. – Послушай, я не цепляюсь за каждое твоё слово потому, что мужчин вроде Натаниэля пруд пруди. У них у всех разные жалостливые истории или какая-нибудь верная причина для того, чтобы не оседать, но всё сводится к тому, что они не хотят обязательств. Ты пришёл сюда за советом, но я уже знаю, что ты им не воспользуешься.
– А ты попробуй, – сказал Келли.
– Беги, – сказала Эллисон. – Разворачивайся и беги в противоположную сторону так далеко, чтобы больше никогда его не видеть. Найди какого-нибудь горячего парня без всего этого багажа, влюбись и никогда не оглядывайся.
Келли закусил губу.
– Какой план Б?
Эллисон потянулась к своему блокноту.
– Осёл с реактивным ранцем получает космический шлем.
– Пожалуйста!
– Ладно, – Эллисон посмотрела прямо на него и покачала головой. – Я скажу, что тебе нужно делать, но ещё тебе придётся выслушать, что по моему мнению произойдёт.
– Идёт, – с готовностью сказал Келли. – Так что за магическая формула?
– Он ведь хотел с тобой переспать, верно? Полагаю, это не изменилось. Ты показал ему, что будет либо всё, либо ничего, но тебе стоит дать ему вникнуть в эту идею. Будь его другом, продолжай радовать глаз, зайди дальше, чем зашёл бы с любым обычным другом, и когда подцепишь его, как никогда, тяни к себе.
– Думаешь, мне следует с ним переспать?
– Думаю, тебе следует завести с ним отношения, но не называя их таковыми. Мы проводим время с друзьями, мы им доверяем и полагаемся на них. Любовь определённо тоже присутствует, но когда добавляешь в уравнение секс – всё меняется. Обычно. Некоторые люди могут без последствий относится к своему телу небрежно, в случае чего в итоге тебе будет больно.
– Или, может быть, однажды он проснётся и поймёт, что уже влюблён в меня, – сказал Келли.
– Может быть. Если так, возможно, это будет последний ваш совместный день.
– Что? Почему?
– Потому что парни вроде него пугаются, – выражение лица Эллисон стало сочувствующим. – Я видела, как такое произошло с одним из самых дорогих людей в моей жизни. Неспособность заполучить то, чего хочешь, причиняет боль, но я тебе обещаю, больнее получить то, чего хочешь, и потерять это.
– Значит, ты согласна с Натаниэлем? Нам следует избегать риска просто потому, что может быть больно?
– Нет, но следует взвешивать риски, особенно, когда мы видим впереди опасность. И, может быть – только в этот раз – тебе следует прислушаться к тому, у кого больше опыта в таких делах.
– Ладно, так что случилось с твоим другом с разбитым сердцем? Он больше никогда не выходил из дома? Стал священником? Живёт в целибате?
– Нет, – лицо Эллисон смягчилось. – Он живёт долго и счастливо.
– Видишь? – сказал Келли. – Переживать не о чем. Я могу с этим справиться.
Эллисон вздохнула.
– Ради твоего блага, я надеюсь, что ты прав. Если нет, ты знаешь, где меня найти.
***
Келли стоял перед дверью в квартиру, его сердце колотилось. Это приведёт к отвержению. Его планы были раскрыты, намерения высказаны. Сердитые глаза Натаниэля сразу же увидят его насквозь, разденут догола, и не в том смысле, которого он хотел. Но ох уж этот голод! Если Натаниэль разделял хотя бы десятую часть этого желания, то не сможет отказать Келли. Не сегодня. Давление воздуха было сильным, гроза пришла и ушла, но напряжение осталось. Вода, испаряющаяся с улиц, только добавляла влажности, и сам воздух потел в предвкушении.