Он встал из-за стола, голод разрывал его желудок, голова болела, но этот дискомфорт был ничем, по сравнению с болью в его груди. У Келли было такое чувство, что ему разрезали сердце, и любовь вытекала, будто чтобы потушить адское пламя, угрожающее спалить их обоих до пепла. Он никогда не знал, что может чувствовать такое, что это может выливаться из него, вызывая агонию, но не ослабляясь, не заканчиваясь. Бесконечно. И так чертовски болезненно. Натаниэль был прав. Это было больно. Хуже, чем Келли когда-либо боялся, и плохо было то, что человек, к которому он обычно бежал за комфортом, за защитой, сидел прямо перед ним. Неприкасаемый. Неохотный.
Впервые эти карие глаза не сияли. Крепкий лоб потерял свою гордость. Вместо этого Натаниэль выглядел истощённым, и Келли был вынужден задуматься, был ли он тоже разбит, только его чувства не были бесконечны. Может, его любовь остановилась и высохла, из–за чего он выглядел таким бледным и потрясённым. Келли попытался ещё раз. Последняя мольба. Которая тоже ужалит, просто показав, что в конце концов в Натаниэле ничего не осталось.
– Это будет больно, – сказал Келли. – Намного больнее, чем прямо сейчас, намного больнее, чем ты представлял. потому что я знаю, как сильно люблю тебя, и чувствовал, как сильно ты любишь меня. Сбывается твой худший кошмар, начинаясь прямо сейчас, если только ты не рискнёшь пойти в будущее со мной.
Когда Натаниэль всё равно не ответил, Келли заставил себя успокоиться. Судорожно вздохнув, он заставил свой пульс выровняться. Этого не произошло, но руки перестали дрожать. Келли использовал их, чтобы наклониться и погладить шерсть Зеро. Затем подошёл к кухонной тумбочке, взял свой телефон и пошёл к двери из квартиры. Он ждал перед ней, с одной последней ниточкой надежды, пока она не разорвалась полностью. Затем развернулся спиной, открыл дверь и вышел. Пока шёл, казалось, будто он оставляет позади частичку себя, но на этот раз не будет никаких искусственных заменителей. То, что Келли потерял этой ночью, нельзя было заменить.
***
– Я хочу его вернуть.
– Я знаю, – сказала Эллисон. Она сидела не напротив него, а рядом, на диване, повернув ноги в его сторону и накрыв его руку своей. Она слегка сжала его ладонь. – Мне жаль.
Келли с надеждой посмотрел на неё.
– Ты знаешь, что делать, верно? Ты понимаешь людей.
– Да, – сказала она, почти неохотно. – Но я не могу помочь тому, кто не хочет принимать помощь. Я не больше тебя знаю, через что проходит Натаниэль.
– Ты могла бы поговорить с ним.
– Если он открыт этой идее, я была бы счастлива. Можешь свободно дать ему мой номер.
Келли опустил взгляд на ковёр.
– Я приходил туда два раза после той ночи.
– Как всё прошло?
– Он не открыл дверь. Я знаю, что он был там, потому что его машина стояла на парковке. Он полностью закрылся от меня, но, может быть, если я отправлю ему твой номер сообщением... Или ещё лучше, ты могла бы позвонить или заехать. Иногда легче говорить с незнакомцем. Если ты сможешь до него достучаться, я подумал, может быть...
Эллисон похлопала его по руке и встала. Она вернулась на своё обычное место, и Келли мог понять, что она намерена говорить по делу.
– Ладно, – сказал он. – Я не могу ожидать, что ты решишь все мои проблемы. Прости. Но, пожалуйста, скажи, что мне делать.
Эллисон посмотрела на него.
– Я хочу, чтобы ты послушал, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты слышал, что я скажу, и на этот раз хочу, чтобы ты об этом подумал. Не отмахивайся и не спорь. Понял?
Он кивнул.
– Тебе нужно уйти, – сказала она. – Пусть между тобой и Натаниэлем будет как можно больше дистанции. Дай себе пространство, необходимое для того, чтобы собрать свою силу и держать сердце открытым, потому что это только вопрос времени, когда ты встретишь какого-нибудь красивого парня, который захочет полюбить тебя в ответ.
– Я не хочу этого другого парня, – сказал Келли, качая головой.
– Ты его ещё не встретил, – сказала Эллисон. – И я думала, ты обещал хотя бы подумать над тем, что я говорю. Какова альтернатива? Даже если ты упросишь Натаниэля вернуться в отношения, это только вопрос времени, прежде чем один из вас снова испытает боль. Это совершенно нормально, но по какой-то причине он не может справиться. Мы не можем его изменить и не можем контролировать внешний мир, так что тебе нужно двигаться дальше.
Келли оживился.
– Ты говоришь, что я должен вести себя так, будто двинулся дальше. Так он не будет чувствовать давления.
Эллисон наклонила голову.
– По закону, я не могу тебя ударить. Но могу позвонить твоей матери и попросить её сделать это за меня.
Келли ссутулился на диване.
– Я не хочу двигаться дальше.
– Хочешь, – сказала Эллисон, – потому что в настоящем моменте счастья нет. Ты можешь хотеть повернуть время вспять и снова быть с ним, но не хочешь навечно застрять в этой колее, так ведь?
– Так, – признал он.
– Ты через многое прошёл, – сказала Эллисон. – Подумай о том, как далеко ты зашёл, сколько всего пережил.
Джаред, Уильям, авария, вся ерунда с Джейсоном, карьера модели и Натаниэль... Все это произошло так быстро, что между этими моментами некогда было вздохнуть.
– Может, пора сосредоточиться на себе, – сказала Эллисон. – Совсем ненадолго. Найди свои силы, научись снова быть свободным. Всё остальное может подождать. Поверь мне.
Келли смотрел на неё, опасаясь предложения. И ещё он был немного заинтригован. Келли однажды завидовал Уильяму, когда тот сделал то же самое, оставив позади всё, что любил. Теперь Келли жалел, что они потеряли связь. Как у него сложилась жизнь? Пожалел ли Уильям о своём решении? Возможно, нет, иначе вернулся бы в Остин. Вместо этого он каждый день проживал новое приключение.
И всё же, как Уильям мог не жалеть, что бросил Джейсона, даже если на время? Заполучить того, кто любит тебя так полностью, а затем осознанно решить отделиться от этого человека. Одной мысли о том, чтобы попрощаться с Натаниэлем, отвернуться спиной ко всем воспоминаниям, которые они создали вместе, и ко всему потенциалу, который Келли всё ещё чувствовал, было достаточно, чтобы его горло болезненно сжалось. Но какой у него был выбор? Приходить к квартире Натаниэля ночь за ночью, со жгучими слезами на глазах стуча в дверь, которая не откроется? Келли всё равно будет больно. Он мог чувствовать такую же боль, сидя в той же спальне, где тосковал по Джареду, где сожалел обо всём, что произошло с Уильямом, и где сейчас горевал по Натаниэлю. Или он мог уйти, влиться в мир и посмотреть, что ещё тот может ему предложить.
– Возможно, поможет короткий перерыв от модельного бизнеса, – говорила Эллисон. – Проведи немного времени дома или съезди на выходные на Мексиканский залив.
– Дальше, – сказал Келли.
– Прости?
Келли сглотнул поднимающиеся эмоции. Он очень осторожно подумал над этим и кивнул.
– Я поеду намного дальше границ Техаса. Мир большой. Почему бы не потеряться в нём, пока я пытаюсь найти себя? Это сумасшествие?
Эллисон на мгновение посмотрела на него и улыбнулась.
– Это помогло другим моим знакомым.
***
В романтических фильмах люди часто стоят перед воротами аэропорта, ожидая посадки на свой рейс, прямо как Келли делал сейчас. Где-то далеко его отрешённый возлюбленный будет спешить через пробки в аэропорт. Как только приедет, он будет практически перепрыгивать толпы, чтобы вовремя добраться до ворот и доставить самое важное сообщение или в последнюю минуту признаться в любви. Очень жаль, что такого больше не происходило, если вообще когда-то бывало.
Келли попрощался со своей семьёй как раз перед проверкой безопасности. С лиц его родителей не сходило беспокойство. Ройал плакал. Несколько вещей были более болезненны, чем то, как шестнадцатилетний парень боролся со своими слезами. Бонни не была такой пассивной в своих эмоциях, умоляя его передумать и придумывая миллион различных схем, чтобы удержать его от отъезда. Но Келли был настроен решительно и после раунда объятий и поцелуев оставил всех позади. Он оглянулся, пока охранники были заняты его ногой. Семья не сдвинулась местом. Наверное, они и сейчас всё ещё стояли там, на случай если он передумает.
– Дамы и господа, посадка на рейс 245 начнётся...
Келли сделал шаг вперёд. Технически, он всё ещё был инвалидом, и в такие дни, как сегодня, он этим пользовался. Он хотел подняться на самолёт как можно скорее. Он полагал, что может подождать, на случай если Натаниэль попробует спародировать один из тех старых фильмов. Если так, возможно, он сейчас извивался на земле, окружённый агентами транспортной службы безопасности, которые стреляли в него электрошокерами.