Если он вообще знал, что Келли улетает. Наверное, знал. Келли сказал Марчелло, который надеялся, что он продолжит время от времени работать моделью. Келли не отказался от этой идеи полностью, но уже знал, что никогда этого не сделает. По большей части потому, что Марчелло неизбежно отправит на задание Натаниэля, подразумевая, что они помирятся. Это было бы мило, но неправильно, так как чинить нужно было не их отношения, а Натаниэля. И, может быть, Келли тоже. Он протянул свой билет бортпроводнику у ворот и поднял свою штанину, чтобы показать, почему садится раньше. Когда дошёл до телетрапа. Келли оглянулся ещё раз, на случай если Натаниэль бежал к нему, таща на ногах агентов службы безопасности. Но, конечно же, его там не было.
Как только сел в самолёт и пристегнул ремень безопасности, Келли закрыл глаза и не открывал, пока самолёт не приземлился снова. У аэропорта он потратился на такси, в последний раз так беззаботно тратя деньги. Он попросил водителя отвезти его в центр города и остановил, когда увидел достаточно толп и жизни. Пока водитель доставал из багажника его сумки, Келли вышел на тротуар, позволяя людям ходить вокруг. Здесь никто не знал, кто он такой. Всем было плевать. Почему-то это казалось правильным, потому что с этих пор он будет полагаться только на самого себя. Расплатившись с водителем и посмотрев, как такси уезжает, Келли поднял глаза к небу. Он подумал обо всех людях, которых любил, и обо всём, что они ему дали. Он представил лицо каждого из них, заканчивая лицом Натаниэля.
– Прощай, – прошептал Келли.
Затем взял свои вещи и исчез в толпе.
Эпилог
Нью-Йорк, 2013 год
Келли взял электронное изображение женского лица и прислонил к банке от пасты, оставленной предыдущим арендатором. Когда оно начало соскальзывать, Келли взял две банки персиков и использовал их, чтобы удержать изображение на месте. Пока он делал всё это, взгляд женщины двигался по комнате, её голос комментировал всё, что она видела.
– О, посмотри на эти шкафчики! – говорила его мама. – Это же ретро! И как забавно их видеть! Разве это не самый замечательный способ связи?
Келли посмотрел на экран планшета и попытался избавиться от ощущения, что голова его матери лежит на кухонной тумбочке. Или что у него имеется волшебная картина из Хогвартса. Родители прислали ему планшет в качестве подарка-сюрприза, и вскоре раскрылась его настоящая цель, когда они начали тревожно часто устраивать видеоконференции. По крайней мере, его мать поняла, что нужно оставаться перед камерой. В последний раз, когда звонил отец, Келли большую часть разговора смотрел на диван вдалеке.
– Келли, ты меня слышишь?
– Громко и ясно, – сказал он. – Просто немного глючит, вот и всё.
– Как дела в Большом яблоке? Мой малыш уже знаменитый художник?
– Не совсем, – сказал Келли, опуская взгляд на тумбочку, где стопка фотографий копила пыль. – Суть этого города в том, что я один из миллиона других парней, которые считают, что умеют делать фотографии.
– Тогда почему бы тебе не вернуться во Флориду? – спросила его мать. – Тебе там так нравилось. И ты был не так далеко.
– Потому что она заполнена туристами, которые всё фотографируют.
– Почему ты уехал из Монтаны? Ты всегда присылал такие красивые снимки пейзажа.
– Потому что горы не покупают снимки барахтающихся художников, а больше там почти ничего не было. И, прежде чем ты скажешь про Сиэтл, Миннеаполис или любое другое место, где я был, думаю, пора признать, что проблема не в месторасположении. Мои фотографии просто недостаточно хороши.
Лейша сжала губы и покачала головой, будто он глупил.
– Мне нравятся твои фотографии.
– Потому что ты любишь меня. Это не значит, что мои снимки хороши.
– Ты знаешь, что они хороши.
– Может быть, но я считаю, что они должны быть исключительными. В наши дни все делают фотографии. В каждом телефоне есть камера, и люди повсюду носят их с собой. Я всё равно люблю фотографию как форму искусства, но это становится слишком распространённо, чтобы на этом зарабатывать.
– Тебе просто нужно собрать книгу, – сказала его мать. – Что-то милое и большое, для кофейного столика. Такое продаётся.
Келли удалось ради неё добавить в голос веселья.
– Отличная идея. Я подумаю над этим.
– Итак, – произнесла она, широко ему улыбаясь. – На следующей неделе у меня день рождения.
Келли уже чувствовал себя виноватым из-за этого. Он едва сможет заплатить за аренду в этом месяце. У него не было достаточно денег, чтобы отправить матери достойный подарок, и он определённо не мог позволить себе то, чего она действительно хотела.
– Мой малыш приедет меня навестить? – спросила она с блеском в глазах.
В такие времена Келли скучал по старомодным телефонам, потому что видеть обнадёженное выражение лица матери было не легко. Может, если он подожмёт свой бюджет на еду, то сможет купить билет на автобус.
– Конечно, – сказал он. – Ты же знаешь, что я приеду.
Лейша читала его как книгу.
– С деньгами туго, сладкий? Мы можем прислать тебе билет на самолёт.
– С деньгами всё в порядке, – соврал он. Банка для пасты, на которую опирался планшет, была пустой с тех пор, как он сюда въехал. Опять же, ему удалось растянуть накопления от модельного бизнеса на три года, что само по себе было достижением. Только недавно его запасы начали иссякать. – Я не позволю тебе дарить мне подарок на свой день рождения.
– Ладно, – сказала она, всё ещё недовольно. – Ты продал что-нибудь со своей большой выставки?
– Нет, – признался он. – И это просто магазин грампластинок, который разрешил мне повесить несколько снимков на стене. Учитывая, как много людей слушает винил в наши дни, вполне возможно, что их ещё никто не видел.
– Может, это поможет, – его мать наклонилась, награждая его крупным планом своего декольте, пока копалась в документах на кухонном столе. Келли тыкал в экран, ища вариант отключить видео. – Твой отец вырезал это из газеты в прошлом месяце, но я уверена, что всё ещё в силе. Вот оно! – она наклонилась назад, возвращаясь в объектив и держа вырезку из газеты, с которой читала. – «Фонд Эрика Конроя поддерживает голоса художников, которым сложно оказаться услышанными, выставляя новые таланты в нашей галерее в центре Остина или выдавая гранты и стипендии подающим надежды личностям. Для большей информации, пожалуйста, перейдите...» здесь указан адрес сайта. Что ты думаешь?
Келли усмехнулся.
– Я не совсем вижу себя «подающей надежды личностью».
– Нет, но, может быть, они захотели бы выставить немного твоих фотографий. Ты местный художник, который путешествует по миру. Уверена, они будут в восторге.
Келли пожал плечами.
– Может, я проверю всё, пока буду в городе.
– Так ты приедешь? – спросила она.
– Да, – сказал Келли. – Я со всем разберусь и завтра дам тебе знать, во сколько буду.
– Ты уверен, что тебе не нужны деньги?
– Уверен.
Вид на экране на мгновение сошёл с ума, летая по кухне. Когда всё остановилось, экран показывал грудь его отца. Грудь. Снова.
– Келли, – сказал он. – У меня плохие новости. Твоя тётя Миртл умерла. Мне очень жаль. Хорошие новости в том, что она оставила тебе пятьсот долларов.
Келли покачал головой.
– У меня нет тёти Миртл.
– Больше нет, – хохотнул его отец.
– Правда? Твоя сестра только что умерла, а ты шутишь об этом? Или шутишь над маминой сестрой, что кажется ещё холоднее.
– Эм... Она скорее была другом семьи, которая притворялась тётей.
– Хорошая попытка, – сказал Келли. – Передайте моему младшему брату, что я его люблю. Теперь, если вы меня простите, у меня есть более важные дела, чем слушать двух сумасшедших стариков.
– Мы тебя любим! – синхронно ответили его родители.
– Я вас тоже люблю.
Келли щёлкнул на иконку, чтобы закончить звонок. Затем развернулся лицом к крохотной кухне. Ему нужно было посчитать деньги. На половину он поест, а остальное уйдёт на автобус.
***
Галерея Эрика Конроя располагалась на краю района Второй улицы в центре Остина. Припарковавшись, Келли был вынужден пройтись вперёд и назад по тротуару, чтобы найти нужное место, и чуть не пропустил его за разросшимися деревьями. Когда он перешёл дорогу и увидел в окне выставленную картину, внутри появился страх. Когда-то он с интересом ходил по галереям, с любопытством к тому, что делают другие фотографы, или намереваясь посмотреть выставки картин, хоть и не понимал эту среду. Затем, конечно же, к нему подходил хозяин, желая что-нибудь продать, и разочаровывался, узнавая, что он просто очередной художник, который надеется заработать на хлеб.