По крайней мере, сегодня у него была назначена встреча. По телефону мистер Уаймэн казался достаточно приятным. Может, немного угрюмым, но не вздыхал от раздражения, как последние несколько владельцев галерей, и не повесил трубку, сказав два страшных слова: "Не заинтересован".
Келли поправил папку с портфолио под своей рукой и открыл входную дверь. Галерея состояла как минимум из трёх комнат. В добавок к главному залу, где он сейчас стоял, было два крыла, по одному с каждой стороны. В конце зала стоял стол, который сейчас был свободен. Келли медленно подошёл к нему, оглядываясь вокруг. На стене висели только картины. Не было видно ни одной фотографии. Он говорил мистеру Уаймэну, в какой работает среде? Он определённо надеялся на это, иначе всё это могло быть потерей времени. Он прошёл мимо скульптуры старика с такими длинными руками, что костяшки пальцев касались пола, и пытался принять этот как позитивный признак того, что Галерея Эрика Конроя открыта для многих форм искусства.
Келли положил своё портфолио на стол, замечая дверь в заднюю комнату, как раз когда кто-то из неё вышел. Этот парень был красивым. Тёмная кожа, ещё более тёмные волосы и глаза, напоминающие лёд. Мужчина резко остановился, с половиной сэндвича во рту, и уставился в ответ. Они знали друг друга, да? Келли бесконечно путешествовал и встретил много людей за последние несколько лет. Его мысль бегали по набору лиц и мест, пытаясь найти сходство. Может, он искал недостаточно далеко. Может, это знакомство было до того, как он покинул Остин.
Оу.
Тим. Мнимый бойфренд Джейсона Гранта. Это было... неловко? Или, возможно, это была хорошая возможность. Келли не мог решить, мешает это его шансам или нет, так что нацепил на лицо лучшее невозмутимое выражение и притворился, что они не знакомы. Казалось, Тим воспользовался похожей стратегией или, может быть, не вспомнил Келли совсем. В любом случае, он подошёл к столу и положил остаток сэндвича на лист макулатуры.
– Я могу вам помочь? – спросил он.
– У меня встреча с мистером Уаймэном.
– Келли, – произнёс Тим, но не в качестве вопроса. Выражение лица мгновенно его выдало, когда он либо соединил кусочки паззла, либо ругал себя, что не сделал этого раньше. Он протянул руку. – Я Тим.
– Приятно познакомиться, – сказал Келли, пока они пожимали друг другу руки.
Они смотрели друг на друга ещё мгновение. Затем Тим дёрнул головой.
– Это твоё портфолио?
– Да, это оно.
– Отлично. Присаживайся, и давай посмотрим.
Прежде чем сесть, Келли открыл большую папку и достал несколько стопок.
– Они разложены по темам, – объяснил он. – Пейзажи, архитектура, портреты и абстракция. Что касается последней категории, я не часто этим занимаюсь, и вы можете подумать, почему архитектура не соединена с пейзажами, которые для меня больше ассоциируются с природой, хотя я добавил к портретам снимки животных. Конечно, иногда на пейзажах присутствуют люди, усложняя дело. Я пытался отталкиваться от процентного соотношения на каждой композиции.
Тим поднял взгляд на него.
– Не забывай дышать. С таким же успехом ты можешь откинуться назад и устроиться поудобнее. Искусство говорит само за себя.
Келли сел и пытался выглядеть невозмутимо, хоть его мышцы были напряжены. Каждая фотография, которую пролистывал Тим, вызывала у Келли желание начать очередной поток объяснений. Но Тим был прав. Если его фотографии были достаточно хороши, то сами расскажут свою историю.
– Эта мне нравится, – сказал Тим, поднимая снимок сурового старого фермера, стоящего рядом со своим трактором, положив одну руку на капот, будто это был его верный конь. – Огайо?
– Канзас, – сказал Келли. – Как и на этой.
Чтобы сделать следующий снимок, Келли пришлось наполовину забраться на электрический столб. В объектив попали только волны и волны ржи, готовой к сбору урожая.
Тим что-то пробурчал и продолжил листать фотографии, время от времени откладывая некоторые в сторону. Келли надеялся, что это хороший знак. Казалось, Тима больше интересовала архитектура, чем пейзажи, так как он откладывал больше таких фотографий, особенно из той серии, для которой Келли фотографировал в Детройте заброшенные здания и дома, которые медленно разрушались. Затем пошли более личные снимки.
Та дымчатая фотография Джареда, или та, где Уильям смотрел вдаль, отчего у Келли всегда таяло сердце. Транссексуальная пара, с которой он подружился в Нью-Йорке, оба человека шли в противоположные стороны в соответствии с их гендером. Фотография Ройала на пляже Флориды, с приподнятыми над солнечными очками бровями, пока в линзах отражалась компания девушек, стоящих дальше на песке. Это был хороший снимок. Тим перелистнул ещё несколько знакомых лиц, останавливаясь, когда дошёл до снимка Келли. Это был единственный автопортрет, который он включил в портфолио, который с надеждой считал скромным, так как на нём Келли должен был вот-вот споткнуться о пса, с выражением чистой радости на лице, пока бежал впервые за много лет. Не то чтобы было видно искусственную ногу, потому что Натаниэль держался на переднем плане, блокируя её от вида. Его конечности были слегка смазаны, руки и ноги располагались практически так же, как у Келли, будто они двигались синхронно. Неизбежное падение Келли предполагало другое. И не в одном смысле.
Тим долго и упорно смотрел на эту фотографию. Затем отложил её.
– Ты бегаешь?
– Да, – сказал Келли. Он позволил себе озорно улыбнуться. – В замешательстве?
Тим посмотрел на него.
– Ты меня помнишь.
Келли кивнул.
– Конечно. Когда мы встречались последний раз, у меня не было этого роскошного протеза, – он встал и обошёл стол, поднимая одну штанину до колена.
– На этой штуке можно бегать? – с интересом спросил Тим.
– И бегать, и делать всё остальное, что я захочу. Недавно мне обновили протез до Х3. Теперь я водостойкий. Душ, бассейн, случайные драки шариками с водой – что бы ни случилось, я буду в порядке.
– Может, мы сможем как-нибудь пробежаться вместе, – сказал Тим. – Я бы хотел увидеть тебя в действии.
– Конечно, – сказал Келли. – Только постарайся не отставать, – он вернулся на своё место и опустил штанину. – На самом деле, за это я должен благодарить твоего босса. Несколько лет назад я работал моделью на Марчелло, и с тех пор он оплачивает любые расходы. Поверь мне, когда я говорю, что протезы конечностей не дешёвые. Не тогда, когда это такое произведение искусства.
– Большой парень, большое сердце, – сказал Тим, – хотя он не мой босс. Марчелло мой... – он казался озадаченным. – Эта мысль сбивает с толку, но, полагаю, можно сказать, что Марчелло мой лучший друг. Кстати говоря, я не знал, что ты близок с этим парнем, – он постучал по фотографии. – Это Натаниэль, верно?
– Да, – сказал Келли, слегка хриплым голосом. – Послушай, это круто, что мы оба знаем одних и тех же людей, но как бы мне ни хотелось получить эту выставку, я не хочу, чтобы это произошло по неправильным причинам. Суди мои фотографии по их собственному качеству, если оно вообще есть.
– Определённо есть, – сказал Тим. – У тебя здесь есть несколько тем, которые вызовут отклик у публики. Я хотел бы выделить несколько снимков, и, предполагая, что это просто образец, повесил бы несколько этих тем на выставке. Ещё я порекомендовал бы подборку, которая рассказывает твою историю в снимках. Вроде визуальной биографии. Мы можем вместе поработать над этим и...
– Подожди, – сказал Келли, стараясь не улыбаться. – Это всё гипотетически? Или мы действительно сделаем это?
– О, это всё будет! – сказал Тим. – Миру нужно снова увидеть, как выглядит настоящая фотография. Хватит этих селфи! Единственный вопрос – когда. В твоей контактной информации указано, то ты живёшь в Нью-Йорке. Это актуально?
Келли кивнул.
– Я здесь навещаю свою семью.
– Как долго?
– Всего неделю, но я всегда могу вернуться позже, если понадобится.
Тим расчистил стол достаточно, чтобы проверить большое расписание.
– Или, если ты можешь задержаться ещё на неделю, твоя выставка может заменить ту, которая отменилась, потому что художник сжёг все свои картины в знак протеста.
– Против чего он протестовал?
– Наверное, против успеха, потому что кучу пепла продать нельзя. Нам придётся сразу же начать рекламу и рассылать приглашения. Идёт?
Келли хохотнул, как сумасшедший.