– Давай сделаем это!
– Отлично, – сказал Тим. – Теперь перейдём к скучной части.
Сначала они прошлись по базовому контракту. Галерея была некоммерческой, так что если каким-то чудом Келли что-то продаст, всю прибыль он получит себе. Он должен был согласиться не возлагать на галерею ответственность за всё, что пойдёт не так, но помимо этого всё было прямолинейно. Затем он начал собирать список людей, которых хотел пригласить. Келли сомневался, что кто-то из его знакомых приедет из других частей страны, так что начал пролистывать мобильник в поисках старых друзей, которые ещё жили в этом районе.
– Мне пригласить Джейсона? – спросил Келли.
Тим состроил гримасу.
– В последнее время он начинает ныть из-за всего, что напоминает ему о Уильяме. Месяц назад мы вместе смотрели телевизор, когда началась реклама службы в Береговой охране. Джейсон встал, пошёл на кухню и вернулся с бутылкой рома и плохим настроением.
– Правда? Значит, они больше не...
Тим покачал головой.
– Я так не думаю. А я планировал использовать некоторые твои снимки Уильяма. Полагаю, мы можем их убрать.
– Это не важно, – сказал Келли. – Я пообщаюсь с ним как-нибудь в другой раз.
– Марчелло захочет прийти, – сказал Тим, записывая его имя. – И я полагаю, что ты захочешь видеть и Натаниэля.
Келли открыл рот, чтобы поправить его, но никакого звука не вышло. Внимание Тима было сосредоточено на снимке, его грязный почерк уже записал несколько самых ценных имён из прошлого Келли. Одно из этих имён всё ещё время от времени касалось губ Келли, и хоть ему удавалось избегать произношения, имя было навсегда запечатлено в его сердце.
***
Не все позирования Келли в качестве модели были запоминаемыми, но была одна фотосессия, которую он вряд ли когда-нибудь забудет. Он полетел в Бельгию, где высококлассный клиент хотел прорекламировать новую линию зимних шарфов. Какой лучший способ привлечь внимание к такому предмету одежды, чем убедиться, что на модели больше не будет ничего другого? Келли раздели догола, дали нелепо длинный шарф и попросили ходить вперёд и назад в сугробах по колено. К счастью, снег был ненастоящим, как и зимний фон, но ему всё равно было некомфортно. Креативный директор использовал скотч, чтобы убедиться, что шарф прикрывает все его причиндалы. Большинство времени. Когда скотч отклеивался от жаркого освещения студии, фотографы делали паузу, пока это не исправят. Но Келли всё равно проверил все до единого изображения, чтобы убедиться, что его достоинство не скомпрометировано.
Каким бы раскрытым он ни чувствовал себя тогда, это не могло сравниться с тем, что он чувствовал сейчас. Его выставка была в самом разгаре, все стены были покрыты фотографиями. С улицы заходили незнакомцы, беря бесплатные напитки и рассматривая его искусство. У них не было причин быть добрыми или сдерживать своё мнение. Отчасти Келли хотелось спрятаться, но остальная часть заставила его патрулировать зал, готовясь при необходимости защищаться. До сих пор, казалось, всё шло хорошо. Время от времени он брал перерывы от своей нервной ходьбы, чтобы поприветствовать старых друзей.
– Эллисон Кросс плюс один.
Келли развернулся, с улыбкой глядя на неё и протягивая руку.
– Давно не виделись! – сказал он.
Эллисон улыбнулась в ответ.
– Учитывая мою профессию, это хорошо. Я бы намного больше переживала, если бы ты по–прежнему сидел на моём диване каждую вторую неделю.
– Уверен, это только вопрос времени, прежде чем я вернусь, – пошутил Келли. Он переключил внимание на её компаньона, низкого худого парня со светло–русыми волосами. – А вы, должно быть, мистер Эллисон.
Мужчина открыл рот, чтобы возразить, но Эллисон сделала это первой.
– Это Бен, мой гейский муж. Он вступает в дело, когда мой настоящий муж занят. Сегодня у него своя премьера.
– Он художник? – спросил Келли.
– Работает в театре. Он не выступает, но время от времени пишет. А этот, – она обвила рукой Бена и сжала, – обычно поёт в его пьесах, но настоял на перерыве, потому что переживает, что его взрослый ребёнок переезжает из дома.
– Взрослый ребёнок? – спросил Келли.
Бен снова открыл рот, но Эллисон была быстрее.
– Ребёнку двадцать три года, но Бен ведёт себя так, будто впервые отдаёт своего малыша в детский сад. Разве не так?
Бен подождал, убеждаясь, что его не перебьют снова. Затем ответил.
– Твой гейский муж хочет гейского развода.
– Отказано, – сказала Эллисон, приподнимая брови и оглядывая зал. – А теперь мы пойдём посмотрим на твои симпатичные фотографии, Келли. Не знаю, как долго ты планируешь быть в Остине, но тебе всегда рады на моём диване. И под этим я имею в виду диван у меня дома. Приходи как-нибудь в гости.
– Приду, – сказал Келли. – Спасибо.
Он смотрел, как она увела Бена. Затем повернулся и столкнулся лбом с кем-то другим. К счастью, это был один из самых мягких людей, в которого только можно врезаться.
– Постарайся себя контролировать, – сказал Марчелло. – Я знаю мы не видели друг друга ужасно давно, но петтинг едва ли кажется приемлемым.
– Если бы ты не подкрался ко мне сзади... – сказал Келли.
Марчелло улыбнулся.
– Я думал поймать тебя в сеть, но только чтобы утащить на какое-нибудь место съёмки. Зачем разбивать мне сердце и отказываться от всех моих предложений работы?
Келли указал жестом на ближайшую стену.
– В эти дни мне комфортнее за объективом.
– От этого богатеет мир искусства, – сказал Марчелло, – но мои клиенты стали беднее из-за твоего отсутствия. И я имею в виду не только метафорично. Не уверен, что ты понимаешь, насколько прибыльными были твои кампании.
– Если это не сработает, может, я приползу обратно к тебе.
– Я в этом очень сомневаюсь, – сказал Марчелло. – Насколько я понимаю, произошло уже три продажи.
– Правда? – затем Келли закатил глаза, потому что увидел, как мать улыбается ему с другого конца зала. – Полагаю, все три купили мои родители.
– Две, – сказал Марчелло. – Одну купил я, для подарка. Тем не менее, продажи есть продажи, и у меня есть ощущение, что успех продолжит тебя преследовать. Кстати говоря, у меня есть кое-что, чтобы тебе помочь. Подарок.
– Мне действительно ничего не нужно, – сказал Келли, отводя взгляд.
– Оу? Даже Кэнон EOS 1-D?
– Нет. Спасибо, – Келли подумал ещё раз. – Подожди, что? Эти камеры сумасшедше дорогие!
– Так и есть. Я просто хотел проверить последнюю модель и попросил одного из моих помощников оформить заказ. Этот дурак заказал два. Возвращать лишнюю камеру было бы головной болью. Очевидно, я могу доверять такие дела только себе самому, а моё время слишком ценно. Я подумал, что вместо этого можешь заинтересоваться ты.
Келли сделал глубокий вдох.
– Я не могу.
– Ещё как можешь. Я спишу её в качестве деловых расходов.
– Но ты уже подарил мне так много. Кстати говоря, спасибо тебе за Х3. В первый день, как получил её, я провёл в душе почти час, просто стоя там.
Выражение лица Марчелло оставалось нейтральным.
– Х3? Это какой-то модный новый вибратор?
Келли фыркнул.
– Нет. Это новейший протез ноги. Ты отправил меня обратно в Германию в начале этого года, чтобы подобрать её.
– Ах, – произнёс Марчелло. – Боюсь, ты всё не так понял. Пока ты ещё был моим работником, я сделал необходимые звонки, чтобы записать тебя на их программу эксплуатационных испытаний. Помимо поездки на лимузине в аэропорт в тот день, я не заплатил ни цента для поддержания этой затеи.
– Хорошая попытка. Я переживал за счета и спросил об этом специалиста. Программа эксплуатационных испытаний не бесплатная. Не для меня. Но он сказала, что счёт оплатили.
– Уверен, что оплатили. Только не я.
Улыбка Келли исчезла.
– Тогда кто оплатил?
Марчелло посмотрел на свои ногти.
– Я давно поклялся хранить тайну. С примесью таинственности жизнь намного веселее, не так ли? В любом случае, заедь сегодня вечером в мой офис и хотя бы взгляни на камеру. Я ценю твоё мнение. И есть другие проблемы, которые я хотел бы обсудить. Я буду работать допоздна. На самом деле, я пришлю машину, которая будешь ждать тебя после закрытия галереи, да? Замечательно!
Марчелло похлопал его по руке и пошагал прочь. Келли развернулся в поисках гостей. Он заметил, как его отец с энтузиазмом указывает на одну из фотографий в рамке, болтая с зашедшим посетителем. Келли полагал, что его родители могли заплатить за протез, но не знал, почему они стали бы держать это в секрете. И они отправили бы Ройала сопроводить его в самой недавней поездке в Германии. Мать переживала из–за того, что Келли поехал один.
Внутри он уже всё знал. Келли прошёл из главного зала в одно из крыльев, будто чувствуя его там. Конечно же, у дальней стены, спиной к Келли, стояла широкоплечая фигура в смокинге, изучая фотографию. Келли не нужно было, чтобы он разворачивался, так как его тело осталось полностью знакомым. То, как его короткие волосы завивались на макушке. Форма его ушей и мочки, которые Келли привык игриво покусывать. Даже две веснушки на шее с правой стороны, прямо под линией роста волос. Келли не раз смотрел на все эти вещи, пока они лежали вместе в постели. Эти крохотные детали нахлынули из прошлого и заставили сердце Келли колотиться. Говорят, время лечит все раны, но не тогда, когда само время стало их причиной. Келли чувствовал боль от того, сколько прошло лет – так много пустых дней, которые они могил заполнить друг другом.