Он просто хотел увидеть Шона спящим, думая, спит ли он без майки или лежит на спине, или, может быть, скручивается в клубок. Джейсон провёл множество ночей в попытках представить что-то такое простое, его любопытство медленно сводило его с ума. Так что он поддался, решил посмотреть сам. Как оказалось, на Шоне была майка без рукавов, и он спал лёжа на боку. Пробивающийся через занавески свет уличных фонарей позволил Джейсону увидеть это, а ещё коротко стриженные рыжие волосы, по которым ему всегда хотелось провести ладонью. Шон, казалось, крепко спал. Наверняка одна маленькая ласка не разбудила бы его.
Он был прав. Прикосновение к волосам Шона не вызвало реакции, но когда Джейсон провёл кончиками пальцев вдоль веснушчатой руки... Любая сбивающая с толку надежда, которую он испытывал, испарилась в тот момент, когда Шон вздрогнул и вскочил с кровати. Замешательство превратилось в выражение такой злости, что Джейсон попятился назад, пока не упёрся в стену. Он несвязно бормотал, отчаянно желая найти оправдание. Когда Шон поднял руки и сжал кулаки, Джейсон сдался и выбежал из комнаты.
На следующее утро за завтраком Шон смотрел на него злым взглядом, но, казалось, не собирался рассказывать их приёмным родителям о том, что произошло. Как бы там ни было, в тот день Джейсон поджёг занавеску для душа. Не самый креативный его трюк, но достаточно, чтобы убедиться, что его отправят обратно в детский дом. И подальше от Шона.
– Ты должен приготовить мне что-нибудь перекусить на ночь! – пожаловалась Эми.
– Прости! – сказал Джейсон, возвращаясь в настоящее. – Как насчёт блинчиков и мороженого?
Эми облизнула губы и погладила свой живот, пока Джейсон заставлял свою куклу порхать по кухне, стуча пластмассовыми тарелками и сковородками.
– Теперь ты разбудил Кэрри! – сказала Эми. – И Цезаря. Ты же знаешь, какими они становятся ворчливыми.
– Мне всё равно, – сказал Джейсон. – Я им тоже приготовлю блинчики и мороженое. Тогда они меня простят.
– Они любят блинчики! – воскликнула Эми. – Почти так же сильно, как любят друг друга.
– О нет! У нас закончилось мороженое! – воскликнул Джейсон, его кукла дрожала от страха перед холодильником. – У нас есть лёд. Им можно заменить мороженое, верно? Мы можем смешать его с кремом для рук, чтобы сделать своё мороженое. Они никогда не узнают разницу!
Тут он заметил, что музыка в коридоре стала громче. Краем глаза он заметил фигуру в дверном проёме, в сине-зелёной футболке, как была у Цезаря...
Джейсон подскочил на ноги, будто его поймали за чем-то неправильным. Цезарь оглядел его с озадаченным выражением лица. Парень вообще узнал его? Может, его приход сюда не запал в мир Цезаря. Джейсону хотелось представиться, но вместо этого он сказал:
– Я просто играл.
– С куклами, – ответил Цезарь.
Джейсон кивнул, решив, может, он сможет превратить это во что–то смешное.
– Да. Не могу ими наиграться. Не говори своим родителям, но я куклоголик.
Цезарь приподнял правую бровь.
Хорошо, может, было рановато для странной болтовни. Джейсон думал, что сказать, и ничего не придумал. За его спиной Эми как ни в чём не бывало продолжала играть.
– О, Цезарь, – говорила она. – Я люблю тебя, Цезарь! Поцелуй меня. Поцелуй меня!
Левая бровь Цезаря присоединилась к правой, его внимание металось между ними двумя.
– Ты очень популярен среди дам, – объяснил Джейсон. – Или, по крайней мере, твоя кукла. Он тот ещё Казанова.
Спасение пришло в форме улыбки.
– Как тебя зовут?
– Джейсон.
– Джейсон, – повторил Цезарь, будто пробуя имя на размер. – Что ж, Джейсон, в следующий раз, когда захочешь поиграть с моей жизнью, сначала дай мне об этом знать. Мне нравится самому решать, кого целовать. – Затем он кивнул на кукол, которых Эми всё ещё сталкивала вместе. – Или бить головой.
Затем он исчез в коридоре, музыка снова стала приглушенной несколько секунд спустя. Джейсон подумал о том, как эти янтарные глаза блестели, когда Цезарь улыбался. У него закружилась голова.
Может быть, пришло время снова поджечь занавеску в душе.
Глава 2
Проснувшись на следующее утро, Джейсон первым делом проверил дверь своей спальни. Это было важно. Он закрыл её перед тем, как лечь спать, заметив, что в ручке нет замка. Сейчас она снова была открыта. Он поднял голову, осматривая комнату. Его гитара по-прежнему стояла в углу. Казалось, ничего не тронуто. Если это была какая-то форма посвящения... но нет, скорее всего, это означало...