– Таких, как мы, ценить нужно! Чтобы потом не пожалеть!
На этом Коля, все ещё взволнованно подпрыгивая и подтягивая на ходу старое облезлое трико с пузырями на острых коленках, ушёл домой.
«Европеец…» – снисходительно думал Богдан, провожая взглядом возбужденного соседа и вспоминая его маленькую, неказистую жену, больше похожую на серую мышку, работающую на двух работах, чтобы прокормить семью – трех девочек-погодков и «бесценного» и «исключительного» мужа-поэта, лет десять, не менее, пролеживающего диван в ожидании творческого вдохновения. По-видимому, и Надя вздохнет с облегчением, и квартира, помнится, тоже её, от родителей по наследству досталась, так что все будет нормально – семья без Николая не пропадёт.
Вечером по телевизору показывали захват администраций уже по всей Украине, а вместе с ними – МВД, СБУ, оружейных комнат, казарм… Как ни странно, во всех этих массовых беспорядках участвовали не только радикалы, но и футбольные фанаты, и вопросов, за что им хлопали на Майдане, у Богдана больше не возникало. А дальше, прав был сосед, как покатило, как понесло, остановить, действительно, было невозможно.
Как-то очень незаметно, с ходу, студенты перестали посещать занятия, поменяв лекции в университетах на воздвижение баррикад и заработки в качестве протестующей против власти массовки. В Киеве, на главной площади страны, по своим и чужим стреляли снайперы, на Грушевского, возле стадиона «Динамо», политые коктейлем Молотова, живьём горели бойцы «Беркута». В соседней области главу администрации приковали наручниками к сцене местного Майдана, и, поливая его холодной водой на февральском морозе, требовали стать на колени и извиниться за содеянное. Правда, за что извиняться, ему не объяснили, тем более, работал человек на должности главы чуть больше месяца. Потом на дорогах страны появились блокпосты, а в городах – вооруженные отряды самообороны…
Пиком революции стал захват оппозицией власти и побег из страны президента, который не стал ждать для себя повторения судьбы Кадафи. Казалось, все, конец, победа! Оказалось – только начало трудного пути.
…«Минивэн» немилосердно трясло. Старая изношенная подвеска тяжело вздыхала на ухабах, обещая рассыпаться при первой же подвернувшейся возможности. Далеко позади остались горы, уютные местечки у их подножья, и маленькие села с домашними часовенками и статуями Божьей матери у дороги. Богдан без устали крестился на святой образ, читал молитвы и просил у Святой заступницы мира для страны, для семьи, для всех, кого знал и встречал.
Через несколько часов поездки голова его распухла от запаха солярки и дорожной болтанки, потом на смену возмущению по поводу качества топлива и асфальта пришло полное отупение и безразличие. Сонно покачиваясь в такт движению машины, он отрешенно смотрел, как огни фар, время от времени подпрыгивая и мелко вздрагивая, медленно плывут в густой зеленой пелене, похожей на маслянистую воду реки из его детства.
Ему было почти двенадцать, когда лодка, раскачиваемая его разыгравшимся другом, неожиданно резко накренилась, легла на борт, и, на мгновение застыв в воздухе, будто решая, в какую сторону упасть, тяжело рухнула кверху днищем, накрывая его своим весом. Он даже не успел испугаться, просто опускался на дно реки, удивлённо наблюдая, как в жирно-зеленой жидкости, напоминающей постное масло, лениво уползают вверх прозрачные воздушные пузырьки…
В чувство его привела очередная яма. После хорошей встряски сонливость как рукой сняло, и мысли его сосредоточились на насущном. Вчера глубокой ночью позвонила Наталья, сообщила, что они благополучно пересекли границу. Богдан посчитал это добрым знаком, по привычке поблагодарил Святую покровительницу, и приготовился ждать от родных новых известий.
Устроившись поудобнее на сиденье, он ещё раз перебрал в памяти свои последние шаги перед отъездом из дому, вспомнил добрым словом соседку, согласившуюся присматривать за квартирой, в который раз похвалил себя, что сообразил перенести к ней цветочные горшки и пристроить кота… Воспоминания действовали усыпляюще, и, чтобы не уснуть, он переключил внимание на своих попутчиков.
В машине, кроме него, было еще шесть человек. Водитель, пожилой небритый человек с красными, воспалёнными от усталости и постоянного недосыпания, глазами, молча крутил баранку, непрерывно грыз семечки и изредка зевал, широко открывая рот, отчего казалось, что он вот-вот свернёт себе челюсть. Остальные спали.