На диване сидел труп. На его коже виднелись очаги гниения, половина волос выпала, в мягких тканях копошились личинки мух, взрослые мухи вились над телом.
Возле мертвеца как ни в чем ни бывало сидела Ирен. На кофейном столике перед ней стояли чашки, она как раз разливала в них кипяток.
- Кто... Кто это?
- Жуль вернулся! - воскликнула вдова, поставив чайник. От радости она едва не хлопала в ладоши. - Я не сказал вам сразу. Хотела, чтобы для вас это стало сюрпризом. Вы не узнали его? Неужели он так изменился?
Она потрепала то, что осталось от волос на голове ее сына, а когда отняла руку, часть его шевелюры отделилась вместе с ее ладонью.
- Да, леди, изменился, причем весьма сильно.
- Вот как, а я и не заметила... Возмужал, должно быть. Ну да кого война не меняет? Это и неважно на самом деле, ведь что бы с моим мальчиком не случилось, он навсегда останется моим малышом. Ну что же вы стоите, присаживайтесь, пожалуйста. - Она указала на кресло, стоящее возле Жуля.
- Не знаю, мэм. Вообще-то я к вам всего на одну минутку. На хозяйстве дел невпроворот. За то время, что меня не было, все пришло в запустение. Теперь, когда я знаю, что вы в порядке, смогу, наконец, заняться этим со спокойной душой.
Помощник попятился к выходу.
- Что это вы делаете? - спросила вдова, нахмурившись. - Зачем прощаетесь так быстро?
- Увы, леди, время не ждет.
- Выпейте хотя бы чашечку чаю, прежде чем уйти. А я пока схожу за письмами.
- Письмами?
- Даже признаться стыдно. Обычно-то меня на все хватает. Но теперь Жуль вернулся, и со всеми этими хлопотами по дому я порой забываю о том, что собиралась сделать. Вот и с письмами так, написать - написала, а отправить забыла. Все ждала подходящего момента, вас ждала то же, мне вас очень не хватало, знаете ли...
Впихнув мужчине в руки чашку чая на блюдечке, Ирен выбежала из комнаты. Она вернулась через пару минут. Во время ее отсутствия помощник стоически терпел присутствие Жуля и сдерживал себя, чтобы не сбежать. Обменяв чашку чая на письма, он раскланялся перед вдовой и спешно покинул в дом.
"Какой ужас, - приговаривал он про себя, спускаясь с крыльца, - какой ужас! Бедная, несчастная Ирен. Дурак я, что оставил ее! Нужно было забрать ее с собой вопреки ее решению".
Совершенно не задумываясь о содержании переданных ему писем, помощник вручил их своему знакомому, который как раз собирался ехать в город и согласился наведаться в тамошний почтовый офис. Между тем в этих письмах Ирен оповещала дочерей о том, что Жуль вернулся, и приглашала их в честь этого на семейный съезд вместе с мужьями и детьми.
Перед тем, как приехать, дочери написали Ирен. Вдова велела помощнику послать письма, но ничего не сказала о том, чтобы получить на них ответ, вот почему сообщения дочерей так и остались непрочитанными. Утром указанного в письмах дня в дверь дома семейства Моро постучались.
Ирен открыла дверь, лучезарно улыбаясь, а так как за две недели ее вид ухудшился значительно, то младенцы на руках Жюстины, старшей дочери Ирен, зарыдали, едва увидев бабушку. Прочие члены семейства Моро были поражены не менее, а то и более их, но в силу лет своих отреагировали иначе.
- Почему только ты не согласилась приехать к нам, когда мы приглашали? Почему не написала, как тебе плохо? - спрашивала Жюстина, коря себя за безучастие.
- Мама, матушка, как же так? - сквозь слезы приговаривала Адель, младшая дочь, баюкая своего малыша.
Они вошли в дом, сдерживая рвоту, ибо вонь разлагающегося тела достигла к тому времени апогея.
- Ничего страшного, доченьки, - отвечала Ирен, смеясь. - Если бы я только знала, что вы приедете сегодня, я бы приготовила для вас пир. Заходите же, проходите в гостиную, располагайтесь и ни в чем себе не отказывайте, а я тем временем найду, чем вас угостить.
Словами не передать, что испытали сестры, ожидавшие увидеть брата живым и здоровым. Их мужьям же в первые минуты знакомства пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на мертвеца с кочергой или чем еще.
Когда слезы от встречи прошли, сестры вывели мужей в коридор на совещание. Было решено на предстоящем ужине мягко подвести Ирен к состоянию Жуля и к необходимости его захоронения, а до тех же пор подыгрывать вдове. Осуществить этот план оказалось крайне трудно: младенцы кричали при виде дяди, а старший сын Жюстины, которому было двенадцать, прятался за мамины юбки. Сестры держали детей подальше от брата, и сами не спешили к нему приближаться.
- Почему вы ведете себе так, словно он вам чужой? - спросила Ирен, наконец не выдержав. - Это же Жуль, ваш младший братик. Так подойдите же и обнимите его!
Жюстина посмотрела на Адель. Вздрогнув, та спрятала глаза. Тогда старшая дочь встала и пошла к брату. Она старалась, чтобы на лице ее не отразился весь тот ужас, что она испытывала. Подойдя к брату, она на миг остановилась, собираясь с силами, а затем медленно наклонилась к нему и обхватила его руками.