– В процессе перехода, – невозмутимо ответил Тамм. – Сейчас приедем домой, бахнем рому на брудершафт – и переход будет совершенно окончательно.
Марьяна не ответила. Она постепенно осознавала, что эту ночь проведет с Германом Таммом. По крайней мере, в одной квартире с ним. Да кто бы ей такое еще утром сказал… А она тут похожа на чучело. Марьяна покосилась на трусы в своей руке – и затолкала их обратно в сумку, а вместо них достала-таки пудреницу и салфетки.
Так. Ну, не так уж все и страшно, как она думала. Марьяна убрала немного обсыпавшейся туши, припудрила нос. Тамм хранил молчание и никак не комментировал ее прихорашивание. Но, впрочем, наверняка что-то подумал. Что это все ради него.
А вот и нет!
А вот и…да.
– Удивительно… – пробормотала Марьяна. Она чувствовала, что молчать просто не в состоянии. – У меня таки будет шанс узнать то, ради чего я затеяла все эти розыски.
– А, так вы мне все же скажете? И что же это? Что вы хотели узнать?
– Какого цвета у вас трусы, и что вы едите на завтрак.
Тамм сначала закашлялся. Всерьез. Так, что потом долго не мог отдышаться.
– Вы это серьезно? – он не отрывал взгляд от дороги.
– Абсолютно.
– А… зачем вам это?
– А затем.
– Аргумент, – после паузы невозмутимо согласился он. – Ну что же, давайте не будем тянуть с этим. Темно-синие. На завтрак сегодня была овсянка, яйцо, хурма и зеленый чай.
– Господи, звучит как завтрак какой-то фитоняши! – Марьяна тут же вцепилась в возможность поговорить на какие-то отвлеченные темы. Не связанные с погромом квартиры, причинами и следствиями и прочим таким же серьезным. – А где же яичница с беконом, свежевыжатый апельсиновый сок и кофе?
– У меня язва.
– Да ладно?! У тебя – язва?!
Он усмехнулся.
– Чтобы к сорока шести годам не нажить себе какой-нибудь хронической болезни – надо очень правильно относиться к своему здоровью с молодости. И не позволять себе всяких глупостей.
– А ты позволял?
– Позволял. Теперь вот вынужден соблюдать диету. По-стариковски.
– Герман, прекрати! – он вздернул бровь – то ли на обращение по имени и на ты, то ли в целом.
– Что именно?
– Напрашиваться на комплименты.
Глава 7.
– Ты прекрасно выглядишь.
– Видишь, как полезна овсянка на завтрак.
Марьяна едва сдержала улыбку. Вот оно. Фирменное чувство юмора Германа Тамма. Внезапно и без предупреждения. Это так… так здорово. И очень волнует. Как и его внезапная откровенность.
– А как же… а как же ты собрался пить ром, если у тебя язва?
– А вот крепкий алкоголь мне как раз можно. В отличие от слабоалкогольных напитков. Мне пиво нельзя, а водку – пожалуйста.
– Прекрасная диета!
– Мне нравится.
Марьяне казалась, что на ее лицо все же просачивается рассеянная и довольная улыбка. Дальше они ехали молча. Но за то время, которое автомобиль Германа Тамма преодолел расстояние от торгового центра рядом с домом Марьяны до паркинга в элитном жилом комплексе, где жил сам Герман Тамм, между ним и Марьяной что-то неуловимо поменялось. Неуловимо и необратимо.
***
Марьяна даже не стала скрывать свое любопытство относительно того места, где жил Герман Тамм. От людей с его уровнем доходов скорее ожидался дом где-нибудь в элитном коттеджном поселке. Но Герман жил в квартире. Разумеется, в жилом комплексе премиального класса. Наверное, загородный дом – это все-таки для семьи. А он – один. И даже взрослый сын живет отдельно. Правда, в жилом комплексе классом чуть скромнее.
Они молчали. Марьяне вдруг стало казаться, что Герман устал. По крайней мере, сейчас, в ярко освещенном лифте, его лицо казалось ей хмурым. Но ведь и в самом деле, уже вечер, причем поздний, если человек рано встал – а Герман Тамм, очевидно, встает рано – то он и в самом деле устал за этот долгий день. А тут еще и она… со своими проблемами.
Сама Марьяна усталости не чувствовала. Ее все никак не могло оставить нервное напряжение. Потому что в топку новых впечатлений постоянно подкидывали чего-то нового. Вот сейчас, совсем скоро, она увидит место, где живет Герман Тамм. Как тут успокоиться?!
– Надо же, седьмой этаж, – пробормотала Марьяна, глядя на панель с кнопками. – Почти седьмое небо.
Герман едва слышно хмыкнул.
– Седьмое небо не обещаю. А вот седьмой этаж, ванну, халат, ужин и ром – гарантирую.
Звучит не так уж и плохо.
Квартира оказалась предсказуемо шикарной, с дизайнерской отделкой, безупречно стильная. Но она не несла никакого личного отпечатка.
– Пойдем, покажу тебе твою комнату, – Марьяна почувствовала, как с ее плеч сползает пальто.
Все-таки манеры у Германа Тамма есть. И когда он их демонстрирует – это очень волнительно.
– Это гостевая спальня, – перед Марьяной открыли дверь. – Там, за той дверью – отдельная ванная. Могу еще предложить бывшую комнату Кости, но там какие-то страшные рожи на стенах и, по-моему, до сих пор не выветрился запах табака, когда он курил дома назло мне.
Что-то было в его словах… про «назло мне» и «запах табака» – что Марьяна вдруг подумала о том, что причина, по которой Герман выстроил такую линию по отношения к матери Кости, может быть очень веской. Потому что сына он совершенно определенно любит. И все, что он делает – это ради блага сына. Сейчас в этом Марьяна была уверена твердо.
– Спасибо, – негромко и, кажется, не совсем уверенно отозвалась она. – Меня все устраивает здесь.
– Отлично. Тогда располагайся. Если хочешь – переоденься, там, в ванной, точно есть халат. И приходи в гостиную.
А потом он развернулся и ушел. А Марьяна осталась стоять в некоторой растерянности.
Все это происходило как-то… обыденно. Будто это уже не в первый раз. Ну а чего она ждала, собственно? Что будут фанфары и красная дорожка по поводу ее первого августейшего визита в апартаменты Германа Тамма?
Марьяна оглядела комнату. Она была выдержана в нейтральных тонах, и в ней личного не было вообще ничего. Большая двуспальная кровать под светло-серым покрывалом, пара тумбочек, квадратная банкетка в темно-фиолетовую сетку, и такие же, серо-лиловые шторы блек-аут на окне. Встроенный шкаф. Дверь в ванную. Какая-то сине-лиловая абстракция на стене над изголовьем кровати. Комната, которая почти ничем не отличается от номера в гостинице на четыре звезды.
А почему бы и не быть всему этому обыденным? Особенно для Германа Тамма. Наверное, именно сюда он и приводит этих своих… экскортниц. Ну не в собственную спальню же их вести, в самом деле? Марьяна поняла вдруг, что если и есть в этой квартире что-то личное, что хранит на себе отпечаток личности Германа Тамма – то оно в его спальне. Там, куда он никого не пускает. А вот эта комната – она как раз для посторонних женщин. Для утех.
Марьяна мотнула головой. Ей не нравились эти мысли. Ей не нравилось, какое они вызывали в ней раздражение – вот эти гипотетические допущения, что сюда входили какие-то женщины – красивые и умелые, с которыми потом Герман на этой кровати…
Ну, какое ей до этого дело, в конце концов?! Он же сам сказал – седьмое небо не обещаю. Не факт, что умеет, кстати. Ну, показывать женщине седьмое небо. И все шесть предыдущих заодно. Мужчины, которые покупают женщин, об их удовольствии не думают. Они покупают удовольствие для себя.
Марьяна шумно выдохнула. И вдруг приняла решение. Вы сами, Герман Гергардович, изволили меня сюда привезти и сделали мне предложение воспользоваться предоставленными апартаментами. Так что теперь – ждите!
***
– Надеюсь, ты не упадешь в обморок, увидев сорокалетнюю женщину без макияжа.
Герман поднял голову от экрана мобильного. Его взгляд медленно прошелся по Марьяне, и под этим взглядом ей захотелось плотнее стянуть на груди ворот халата.
Наверное, она, как и Костя, начала делать назло. В гостевой ванной комнате нашлось все, что было необходимо, не только халат, но и гель для душа, шампунь, зубные щетка и паста, а еще – минимальный универсальный набор уходовой косметики – пенка для умывания и пара кремов – для лица и тела. Вот всем этим Марьяна и воспользовалась.