– Тамм, слушаю.
***
Герман приехал в шесть. Марьяна к этому времени исписала четыре листа бумаги. Когда она поняла, что не может больше думать, в ней проснулась жажда деятельности. Читать – книгу или ленту новостей – она не могла. Надо было что-то непременно делать. Была бы она дома – идеально было бы помыть пол или испечь что-нибудь. Но в квартире Германа мыть пол и печь кексы – глупо. А потом у нее внезапно родилась идея. Марьяна давно не писала по велению души, только на заказ. А тут…
Сначала она начала наговаривать текст голосовым вводом, но быстро поняла – не годится. Не идут так слова. Ей остро не хватало ноутбука, телефон – это все же не то. Марьяна прошла в кабинет Германа и обнаружила там то, что ей было нужно. Нет, конечно, ей бы и в голову не пришло воспользоваться ноутбуком Германа. Там наверняка пароль по отпечатку пальца, но дело даже не в этом. Оргтехника сейчас – это такой же личный предмет, как нижнее белье. И владельца менять не должна.
Марьяна взяла со стола пачку листов бумаги, вытащила из подставки ручку. Этого ей пока хватит.
К приходу Германа она исписала четыре листа, в два раза больше в виде смятых черновиков отправились в мусорное ведро. Материал Марьяна условно назвала «Цена успеха». Она даже не была уверена, что он когда-нибудь увидит свет. Возможно, в переработанном виде. Возможно, она использует какие-то фрагменты позже. Но не зафиксировать свои мысли и впечатления Марьяна не могла. На этих листах не было имен. Там почти не было фактов. Но там были ее собственные размышления. Марьяне это было нужно – иначе ее насквозь профдеформированная голова может просто лопнуть. Хотя, возможно, это было нужно больше для того, чтобы все для себя разложить по полочкам окончательно. А бумага… Бумага, как известно, все стерпит.
Марьяна услышала, как хлопнула входная дверь, перевела взгляд на листы. А потом сложила их вчетверо, прошла в гостевую комнату и убрала в сумочку.
Когда она вышла в холл, Герман так и стоял в расстегнутом пальто, в руках его был телефон, а взгляд – взгляд напряженный.
– Я уж думал, ты ушла.
– Мы же с утра договорились.
– Ну да. Точно.
Герман замолчал. Марьяне казалось, что у него что-то случилось сегодня, но она вдруг оробела. И не знала, как спросить.
– А я… – она как-то неловко махнула рукой. – Я работала просто, – Герман вздернул бровь, а Марьяна добавила – уже увереннее: – Я не умею не работать.
– Понимаю, – кивнул он. – Но ты уже закончила с работой?
– Да.
– Тогда приглашаю тебя поужинать. Я забронировал столик в ресторане паназиатской кухни.
Марьяна чувствовала, что уголки губ ползут вверх. Паназиатская кухня, надо же. Запомнил. А потом Марьяна спохватилась на извечную женскую тему, опустила взгляд, оглядела себя. Раньше она такого и представить не могла – что она в одной и той же одежде ходит уже третий день подряд. А ведь Марьяна и в самом деле все эти дни носила либо белый махровый халат, либо джинсы с джемпером – те самые, которые надела с утра на работу позавчера. Эта же одежда на ней и сегодня. Джемпер уже явно не свежий, да и джинсы тоже. А напротив нее стоит Герман Тамм в своем безупречном деловом костюме и кашемировом пальто.
Марьяна подняла взгляд. Герман вопросительно поднял бровь.
Он ее голой видел. Какая разница, какой свежести на ней джемпер?
– Поехали! Сейчас только сумочку возьму.
***
Лоб Германа прорезала страдальческая морщина, когда он изучал меню.
– Что из этого годится в пищу не только огнедышащим драконам, но и людям?
Марьяна рассмеялась. Все же она была права – у него потрясающее чувство юмора. А с человеком, у которого есть чувство юмора, всегда можно договориться. Мысль о Косте по-прежнему сидела где-то на краю подсознания.
– Марьяна… – поторопил ее Герман. – Ты не поможешь мне с выбором?
Сначала она хотела подшутить над ним и порекомендовать ему что-то супер-острое. А потом вспомнила про язву – и стало по-настоящему стыдно. Она тоже наморщила лоб, изучая меню.
– Давай, я сделаю заказ нам двоим.
– Заказ делает мужчина, – невозмутимо парировал Герман. – Тебе ли, как эксперту по этикету, этого не знать? Ты просто скажи мне, как это называется – то, что я смогу съесть.
Ей вдруг остро и безотчетно захотелось его поцеловать – прямо здесь и прямо сейчас, на глазах у всех. И заодно укусить! Но вместо этого Марьяна повернула меню Герману и указала пальцем последовательно на три позиции.
– Это и в самом деле вкусно. И почти не остро.
– Спасибо. А теперь покажи, что будешь ты.
***
– Ну как тебе?
– Эм… Необычно.
– Не вкусно?
– Вкусно.
– Остро?
– Нет.
– Тогда почему необычно?
– Потому что необычно. Необычно и вкусно.
И все же Марьяна была уверена, что самым вкусным Герману показался зеленый чай. Но он был и в самом деле хорош. Именно за чаем Герман ее и огорошил.
– Мы с Костей сегодня были на кладбище.
Марьяну эти слова повергли в ступор, и она не сразу поняла, к чему они и о чем речь. А потом вдруг прозрение внезапно обрушилось на нее ледяной волной. Значит, пока она думала, как все это сделать поаккуратнее, Герман все сделал сам. Значит, ей не показалось, что сегодня у Германа что-то случилось. Герман принял правильное решение. Но сразу же на кладбище… Бедный Костя…
– Как он?! – едва выдохнула Марьяна.
– Просил передать тебе, что с ним все в порядке. И что шапку он надел.
Как можно шутить в такой момент?! Но одного взгляда на лицо Германа Марьяне хватило, чтобы понять – он не шутит. Эти слова – они и в самом деле сказаны Костей. Какой же ты, мальчик… Стойкий оловянный солдатик. Как и твой отец. Впрочем, в этом деле твой отец не солдатик. Он генерал. И не оловянный, а железный.
И все же Марьяне не смогла удержать порывистого жеста. Она схватила Германа за руку – ей надо было знать все точнее.
– Это правда?! Как он… воспринял… это все?! – возможно, это не ее дело – знать такие подробности, но… – Он… он… он правда в порядке?
– Насколько это возможно в данной ситуации – да. Обещал завтра позвонить. А сегодня ему надо побыть одному – он так сказал.
Герман произнес это негромко и ровным голосом. Но Марьяна вдруг поверила. Что это все случилось. Что Костя узнал правду.
Глава 11.
Что он… он нормально это воспринял. Насколько слово «нормально» вообще можно употребить в таких обстоятельствах. Эти двое сильных мужчин справились. Они справились.
Марьяну вдруг накрыло опустошением – таким мощным, словно после какого-то колоссального физического и умственного напряжения. Когда после исполнения какой-то важной задачи, которая требовала огромных затрат, подгибаются ноги – если затраты были физические. Или резко теряется острота мысли и хочется спать – когда усилие было умственное. Вот и Марьяна сейчас чувствовала себя куском желе – ни искры мысли, ни малейшего мускульного усилия. И единственное, что она ощущала более-менее отчетливо – это пальцы Германа, которые гладили ее руку. А потом он их сжал.
– Поехали.
Она реально спотыкалась, когда шла – и Герман придерживал ее за локоть. Бережно усадил в машину. А там, в автомобиле, Марьяна позорным образом уснула.
Проснулась она от того, что ее гладят по щеке. Марьяна с трудом открыла глаза и увидела подъезд собственного дома. Она еще несколько секунд окончательно просыпалась. А потом острота мысли вернулась.
Герман привез ее к ее же дому. Значит, «Если хочешь – останься» ей сегодня с утра показалось. Ну, и к лучшему. Не надо голову ломать. Герман отстегнул ремень безопасности, вышел из машины, открыл ей дверь и протянул руку. Все-таки у него прекрасные манеры. И вообще все в нем прекрасно. Кроме одного. Их пути сегодня расходятся.
Марьяна вздохнула и вложила свою руку в ладонь Германа. В конце концов, вернуться домой – это бесценно.
***
В квартире царила идеальная чистота. Марьяна даже моргнула несколько раз, потому что не смогла поверить сразу – что это ее квартира. Та самая, которую она оставила позавчера в разгромленном состоянии, в беспорядке. Сейчас все было идеально чисто. И все же… Марьяна вела взглядом по гостиной… все же чуточку непривычно. Появилась новая ваза на стеклянном столике. И книги на полках расставлены не в том порядке. И… и на рабочем столе стоит ноутбук.