Марьяна еще раз провела пальцем по шраму.
– Этот шрам откуда?
– Клиновый ремень сорвало.
– Это что-то… связанное с машинами?
- Да. В молодости было. Сам виноват – технику безопасности нарушил.
Марьяна подождала продолжения этой истории – но ее не последовало. Она прикоснулась губами к шраму – Герман не шевельнулся. Марьяна заглянула ему в лицо – так и есть, уснул.
Она легла щекой на его спину и положила ладонь на шрам.
Через сколько же ты прошел, Герман, чтобы оказаться там, где ты оказался? Чего я еще не знаю? Наверняка много.
Поэтому ничего я тебе сегодня не скажу. И завтра утром не скажу. Я съезжу в клинику, узнаю результат теста – и если там все в порядке, то скажу тебе. А если нет… Я не хочу на тебя взваливать еще и это.
Потому что люблю тебя.
***
– А я гадал, какой халат ты выберешь, – сонный Герман в одних только темно-синих трикотажных брюках вышел на кухню.
– Угадал? – Марьяна встала из-за стола. Пакет с халатами она обнаружила сегодня утром в спальне сама. Потому что вчера до вручения подарков дело так и не дошло. Марьяна надела светло-розовый, с лотосами. Шелк просто ласкал тело. И ей хотелось чего-то… чего-то нежного. Розового, девчачьего.
– Я почему-то думал про драконов. Но этот тебе идет. Очень, – он раскинул руки. – Иди ко мне.
Ей пришлось прятать лицо у Германа на груди. В этом «Иди ко мне» и раскинутых руках было столько… столько всего, так ей остро необходимого, что…
Герман потерся щекой о ее щеку.
– Ма-шень-ка…
Она все-таки вздрогнула, а Герман прижал ее к себе крепче.
– Прости. Я не знаю, откуда это лезет. Как-то само… Если тебе неприятно, то я больше не буду тебя так называть. Я очень постараюсь.
– Называй. Тогда я буду называть тебя Герой.
– Договорились.
Он снова потерся щекой о ее щеку.
– Ты изменяла бородатому с гладко выбритым. А я – Марьяне с Машей.
Она рассмеялась и ответно потерлась щекой о его щеку.
– Не такой уж ты и гладкий с утра. Вот именно сейчас ты колючий.
– Что – отращивать обратно?
Она погадила его по и в самом деле слегка колючей щеке.
– Да. Верни мне того Германа Тамма, в которого я…
Марьяна замерла. Едва успев проглотить последние слова.
И резко отвернулось.
– Поскольку твоя домработница отсутствует, я взяла на себя смелость приготовить тебе овсянку. Давай завтракать.
– А ты не будешь? – Герман посмотрел на выставленные на стол две чашки и одну тарелку.
– Аппетита нет, – Марьяна села за стол. – Только чаю выпью.
Еще не хватало устроить на глазах у Германа приступ токсикоза. Он почти прошел, но все же…
Герман ничего не сказал. А когда сел за стол, протянул руку, взял ладонь Марьяны и поцеловал в самый центр.
Господи, как ей пережить сегодняшний день?..
***
– Я так понимаю, ты ничего не сказала отцу.
– И тебе добрый день, Костя.
– Ко мне утром заезжал отец. Он явно ничего не знает.
Марьяна прикрыла глаза и прижалась затылком к подголовнику водительского сиденья. Вчера было так сладко. Потому что Герман вернулся. А сегодня… Как там поется в старой песне: «Сладку ягоду ели вместе, горьку ягоду – я одна». Так и выходит.
Горько.
Во-первых, ее догнал-таки токсикоз. Спасибо, хоть на работе. Во-вторых, Юся не звонила. Сегодня должны быть готовы анализы. Марьяна почему-то уверила себя, что, если все в порядке – то Юся непременно позвонит, чтобы ее обрадовать. А если не звонит…
Может быть, конечно, что анализы еще не пришли. Может быть, Юся очень занята. Все может быть. Но настроение у Марьяны балансировало на грани уныния и раздражения. И Костя со своими требовательными вопросами совсем не добавлял в это настроение радужных красок. А еще Марьяне было очень страшно. Она заталкивала этот страх как можно глубже и категорически себе запретила в этом страхе ковыряться. Лучше съездить к Юсе и все выяснить. Тем более, Марьяна записана сегодня на прием.
– Марьяна, почему ты молчишь?! – снова раздался в трубке голос Константина. – Ты не сказала отцу. Ты хочешь, чтобы это сделал я?
Марьяна медленно открыла глаза. Положила ладонь на руль
– Ты можешь подождать хотя бы половину дня?
– Что изменится за половину дня?
Все! Все может измениться в ближайший час! Но как тебе это объяснить?! И тут Марьяна неожиданно всхлипнула.
– Что случилось?! – у Кости резко сменился тон. Так, что Марьяне захотелось плакать уже по-настоящему. Она глубоко вздохнула.
– Ничего.
– Я сейчас приеду.
– Не надо!
– Надо. Ты на работе?
– Нет.
– Где ты?
Марьяна еще раз глубоко вздохнула. И вдруг прошептала:
– Мне страшно, Кость…
– Просто скажи. Где. Ты.
Марьяна вдруг почувствовала себя листком, который сорвал с ветки, подхватил и несет куда-то сильный ветер.
– Я в машине. Собираюсь ехать в клинику. Сегодня должны прийти важные анализы, которые…
Она не договорила. Не смогла. Через пару секунд раздался голос Кости.
– Адрес клиники мне скажи. И будь осторожна за рулем. Без меня к врачу не ходи.
***
Тому, что они подъехали с Костей к клинике одновременно, Марьяна не удивилась. Она за все то время, пока ехала, читала себе нотацию. Что взрослая. Что должна справиться сама. Что Костя, хоть и возмужал, но все еще очень юн. Марьяна Герману не сказала, а уж на Костю это все вываливать и вовсе нельзя.
И все же, когда он таким знакомым жестом раскинул руки – Марьяна уткнулась ему в грудь без малейших сомнений. Черт с ним – правильно это или неправильно. Главное – так легче.
Но отстранилась все же резко. Только Костя не дал ей отступить слишком далеко, взял за руку.
– Пойдем.
***
Выражение лица Юси, когда первым к ней в кабинет вальяжно вошел Костя, даже, наверное, стоило части мучений этого дня. Юся переводила ошарашенный взгляд с Марьяны на Костю и обратно. Потом цокнула языком.
– Однако… Обманула меня, мать?
– Марьяна всегда говорит правду, – ответил за Марьяну Костя.
Юся весело хмыкнула. Но спросила все же у Марьяны:
– Я так понимаю, это – отец ребенка?
– Я не отец, я дядя! – возмутился Костя.
– Самых честных правил?
– Честность – это у нас семейное, – не остался в долгу Костя. А потом спохватился. – Тьфу, какой дядя! Брат я, брат. Будущий.
Юся явно хотела продолжить этот увлекательный диалог, но посмотрела на притихшую Марьяну – и резко встала с места.
– Так, ну-ка садись. Что, накрутила себя, да? Ну, прости меня, день сегодня с самого утра просто сумасшедший. Я замоталась.
– Юсь, ты просто сразу скажи, – проговорила Марьяна ставшими почему-то совсем бесчувственными губами. – Правду скажи.
– Всю правду скажу, только ручку позолоти! – скороговоркой пробормотала Юся, устраивая Марьяну на стуле. – Все отрицательное.
– Все совсем плохо?! – Марьяне казалось, что у нее комната перед глазами покачнулась, а потом перевернулась. И потемнело резко. Как же так…
– Все хорошо, блондинка ты моя! Все маркеры на генетически аномалии отрицательные. У нас там здоровая девочка.
– А я говорил! – завопил Костя.
– Так, а ну-ка, брат, не ори мне тут.
Дальше у Марьяны было все мутно. В кабинет зашла акушерка Юси, Анна Львовна, Юся велела ей померить Марьяне давление, оно оказалось низким, за что Марьяне попеняли и велели выпить кофе и съесть шоколадку. Потом Костя присел на уши Юсе с требованием все ему подробно доложить про анализ, допытывался про каждую цифру, Юся терпеливо объясняла. А Марьяна сидела на кушетке, медленно откусывала от принесенной Анной Львовной конфеты, прихлебывала кофе и просто дышала.
Дышала и жила.
***
– А она прикольная, – Костя зачем-то придерживал Марьяну за локоть, пока они спускались с крыльца клиники. – Не знаешь, замужем, нет?
– Костя, ты не вывезешь.