Перед выходом я схватила со спинки кресла свою кофту, заранее морщась — когда разгребала вещи, я бросила на спинку куртку Андрюхи, и моя кофта на ней пролежала всё это время, так что стопудово пропиталась запахом. Но, надев её, я запаха не почувствовала.
«Повезло.»
На улице было вполне сносно, так что мы навернули пару кругов по нашему обычному маршруту, включающему облагороженную часть леса вдоль набережной и местный бродвей с магазинами, ресторанами и салонами красоты, подойдя к дискотеке как раз тогда, когда замёрзли.
Внутри уже было полно народу, но почти никто не танцевал, у гардероба стояла очередь, мы стали в хвост и здоровались с проходящими мимо знакомыми, которых здесь было полно, и всех страшно удивляло, что мы пришли. Это бесило, но я старалась этого не показывать.
В кармане зазвонил телефон, я достала его и показала экран Саше — Альбина. Она пожала плечами и отвернулась, как будто я могу делать с этим что захочу, её это не колышет. Я знала, что колышет, но ответила.
— Алло?
— Машуль, а ты где? — её голос звучал так игриво и загадочно, и с таким восторженным предвкушением, что я заподозрила её в очередном «я проснулась и поняла, что хочу радужные перья вместо бровей, я уже всё купила, сможешь мне сделать сию секунду?», но вместо этого она понизила голос и пропищала шёпотом: — Надеюсь, ты не вышла за хлебом в растянутых штанах? Если да, беги домой огородами, тебя твой Честер ищет.
У меня стали медленно подгибаться ноги, как будто на голову падали холодным потоком все мои ужасающие предположения на тему украденного блокнота и той власти, которую Альбинка надо мной получит в обмен на молчание, падали и ложились на сердце грузом страха и тревоги. Саша поймала мой взгляд, двинула бровями, как будто говоря «я предупреждала» или «ты это всё заслужила».
«О, да, я та ещё грешница. Но я всё искуплю. Только пусть молчит, пожалуйста...»
— Маша, ты слышишь меня?
Я собралась с силами и ровно сказала:
— Да. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Приводи себя в порядок, срочно! Он выглядит как рок-звезда, я в шоке. Я думала, ты привираешь, если честно. Если бы я его своими глазами не увидела, я бы подумала, что ты его вообще целиком придумала. Он офигенный.
Где-то рядом с ней раздался женский голос, кто-то засмеялся, мне стало окончательно плохо — она уже им всё прочитала, и теперь они всей толпой будут надо мной измываться, рассказывая мне, что видели моего вымышленного парня.
Я не знала, что делать и что говорить, и как вообще дышать, схватила за руку Сашу, умоляюще заглянула ей в глаза, она вздохнула и с недовольным видом сказала:
— Спроси, где она его видела.
— Где ты его видела?
— Под воротами у тебя, где ещё? Я выходила, а он стучал к тебе, ему никто не открывал. Я спросила, кого он ищет, он сказал — тебя. Спросил, правильный ли адрес, я сказала — да. И всё, я тебя не спалила. Ты дома?
— Нет, я на дискотеке.
— О боже! Скажи мне, что ты надела ту майку.
— Да.
Она запищала от восторга и мурлыкнула:
— Блин, я сейчас вернусь и скажу ему, чтобы шёл на дэнс. Ты с Сашкой?
— Да.
— Отлично, там встретимся. Давай.
— Ага.
Она положила трубку, я просто стояла и смотрела в пространство, не чувствуя своего тела, зато чувствуя душу, по которой катились штормовые волны. Опустила телефон, вышла из очереди, прислонилась к стенке, немного отдышалась, потом ткнула дрожащим пальцем в мамин номер и стала слушать гудки.
— Да, Манюнь?
— Ма, к нам кто-то приходил?
— Нет.
Я медленно выдохнула с грандиозным облегчением — шуточки от Альбины мне не нравились, но ещё больше мне не нравилась мысль, что в мою дверь реально может стучать вымышленный мистический чувак из пропавшего блокнота. И тут мама добавила:
— Стучал кто-то, но я не пошла открывать, я никого не жду. Кому надо — тот на телефон позвонит. А кто телефон не знает — тот мне нафиг не нужен. А что?
— Кто стучал? — прошептала я, опять леденея изнутри и держась за стену, мама фыркнула:
— Да не знаю я, я не вставала! А что? Ты кого-то ждёшь?
У меня стали трястись руки, мама изобразила героический стон, с которым обычно поднималась выполнять мои просьбы, чем-то поскрипела и сказала усталым тоном:
— Он ещё здесь, стучит, болезный. Что, одеваться? Кто это? Маша!
— Я слышу.
— Я зато не слышу. Говорю, кто это?
Я молчала, на меня смотрела Саша, которая сдала свою куртку и опять стала в конец очереди, поглядывая на мою кофту, которую я держала в руке. Я наклонилась и уткнулась носом в эту кофту, которая пролежала на Андрюхиной куртке очень долго, но сигаретами не пахла.
«И всё ещё не пахнет. Даже самую малость. Зато пахнет чем-то приятным, чем Андрюха вряд ли станет пользоваться.»
А Андрюха вообще свою куртку снимал? Он же сидел в ней. Или нет?
Я крепко зажмурилась, вспоминая, как мы ели плюшки и пили чай, он ставил на стол свои ободранные локти, я их точно видела — значит, куртку он снимал.
В руке зазвонил телефон, я ответила:
— Алло?
— Сорвалось что-то. Говорю, ушёл он. К нему Альбинка твоя подошла, вся размалёванная по-парадному, и увела куда-то. В сторону ресторана, если тебе интересно. Так кто это?
— А как он выглядел?
— Да пацан как пацан, обычный. Я не особо рассмотрела. Маша, блин! Кто это?
— Я тебе потом расскажу.
— Ладно, жду! Не задерживайся, я же спать не лягу!
— Хорошо. Давай.
— Давай, потанцуйте там хорошо. И не ходите голые потом! А то натанцевались и побежали спинами мокрыми светить.
— Хорошо. Давай.
— Давай.
Я положила трубку, отдала Саше кофту, набрала Андрюху, он ответил сразу, жизнерадостный, как обычно:
— Машэль-вермишель! Как твоё всё?
— Привет, — я невольно начала улыбаться, он спросил:
— Вы пришли?
— Да, мы в гардеробе.
— Молодцы! Я внутри уже, место вам займу.
— Хорошо. Слушай, ты куртку у меня не забывал?
— Шутишь, она у меня одна! Я её даже в гардероб не сдаю, вдруг стырят. Я и сейчас в ней. А что? У тебя кто-то забыл куртку?
— Да, наверное. Я думала, твоя.
— Так это бати твоего, ты же в ней приехала. Забыла? Я ещё ржал, что ты в ней как в бушлате — одна куртка на ножках идёт, а из неё голова торчит. Я подумал, он тебя провожал и дал погреться, а ты забыла вернуть и в ней уехала. Холодно же было. Не помнишь? Хотя, не удивительно — ты такая убитая была, как будто сутки не спала. Ты не заболела?
— Нет, я устала просто.
— Уже отдохнула?
— Да вроде, — я опять начала смеяться, он выглянул из двери танцевального зала и широко улыбнулся, раскидывая руки:
— Ну так надо отрываться, значит! Пойдём! Ливанова, а ты чё как не родная? Или не признала? Это я, если что. Похорошел? Пойдём! Пора всем показать, как надо тусить.
Мы пошли, я внимательно смотрела на его куртку — да, на спинке кресла у меня лежала не она, очень похожая, но другая.
«Каким образом она на мне оказалась? В Питере я садилась в автобус без куртки, я помню, потому что замёрзла, пока его ждала. А вышла уже в ней, получается. Я по ошибке схватила чужую куртку? О боже... А ведь кто-то её ищет. Она вполне может быть единственной, как у Андрюхи.»
И тут меня озарило — парень, который стучал в мою калитку! Он пришёл за курткой. У нас маленькая деревня, тут все всех знают, он понял, что я унесла его куртку, сказал об этом в автобусе, а ему тут же рассказали, кто я такая, кто моя мама, и где мы живём. И он приехал нас искать. Всё логично.
Мне стало настолько легче от того, что я разобралась — всё логично и просто, и никакой мистики в моей жизни нет. От облегчения я стала как пьяная, сразу пошла танцевать, прямо в центр танцпола, где пока ещё было мало людей, зато много дыма и света. Из-за музыки было никого не слышно, Андрюха вился вокруг Саши, что-то рассказывал ей на ухо, смешил и смеялся, я наблюдала, улыбаясь за компанию, иногда не выдерживала этого потока милоты и отворачивалась, делая вид, что это часть танца. В начале вечера музыка была не очень быстрой, я двигалась легко, наслаждаясь мелодией и голосом — в нашей местности авторские права никого не парили, здесь крутили обычные человеческие песни, иногда разбавляя их клубными ремиксами, но они начинались ближе к ночи, когда все уже были разогретые и весёлые.