В покушении на жизнь которого Чалерм, помнится, меня обвинял. Тогда мне было не до размышлений, но теперь я призадумалась, откуда Чалерм о том покушении знал.
— Вы так спрашиваете, словно незнакомы с ним лично, — хмыкнул Чалерм. — Меж тем, насколько я помню, вы утверждали, что спасли ему жизнь. Забавно: он утверждал, что это сделала некая бродячая махарьятта. Не мог же он не узнать дочь соседнего канана, в чей дом он вхож.
Я скрипнула зубами. Ниран — тот самый человек, который задумал подменить Кессарин мной. Не знаю уж, насколько близко Чалерм с ним знаком, но мою тайну Ниран ему не доверил. А я тем более не собиралась.
— Праат Ниран — порядочный человек и не разбалтывает секреты на каждом углу. Понятное дело, он не сказал вам, что кананична заделалась махарьяттой, иначе это быстренько дошло бы до отца, и не видать мне спокойной жизни. Вы же не думаете, праат Чалерм, что каждый встречный-поперечный должен вам все свои и чужие секреты доверять?
Судя по скептической мине Чалерма, что-то такое он и думал, но тут я нашла в кустах проростки лиан, и мне стало не до него. Их тонкие стволики, ещё зелёные и гибкие, стелились по каменному выступу склона, не находя дерева, к которому могли бы присосаться. По идее, корни у лиан должны быть едва-едва намечены, чтобы им только добраться до жертвы, а дальше уж они в неё запускают свои щупальца. Я ухватила ближайшую и рванула, ожидая, что она вылетит из рыхлой торфяной почвы, но не тут-то было. Сидела, как влитая.
— Что это вы делаете? — спросил Чалерм, наблюдая за моими потугами.
— Выдрать её пытаюсь, — пропыхтела я.
Чалерм пробрался ближе, присел, достал из-за пояса короткий нож и раскопал основание лианы. Я ожидала увидеть там комок корней, но вместо этого единственный толстый корень уходил куда-то в подземную колыбель древних гор.
Я разогнулась и обтёрла липкие от сока ладони о грязные шаровары.
— Как это может быть? Если они из спор вырастают? Вы же не думаете, что…
Я смолкла, окидывая взглядом окружающие скалы. Не могли же лианы по землёй так далеко от Оплетённой горы расползтись? Нет же, их сюда спорами подбросили махарьяты! Так ведь? Так ведь?!!
Чалерм покачал головой и протянул мне ещё один пузырёк.
— Чем дальше, тем меньше мне всё это нравится, — пробормотал он.
— Есть ещё, — сказал Вачиравит, вдоволь насмотревшись на наши препирания. И снова пошёл напролом через колючки. Чалерм пожал плечами и отправился следом, а мне пришлось поспешно поливать лианы ядом и догонять этих двоих. Заодно стало ясно, почему за Вачиравитом не осталось проторённой дорожки после того, как он побывал тут первый раз: примятая зелень в считаные чаши расправлялась и поднималась обратно.
Обратно в деревню мы выбрались уже в сумерках, измочаленные, с листвой в волосах и колючками в одежде. Даже Вачиравит под конец утомился от борьбы с зеленью — что естественной, что противоестественной.
— Я договорился о ночлеге в одном из домов, — обрадовал меня Чалерм. Всё-таки большая польза происходит от человека, у которого хорошо подвешен язык.
Сам дом нас интересовал мало — две стены да крыша, что нам с него. А вот ужин и большая кадка для мытья пришлись кстати. Из водоёмов тут был только ледяной горный ручей, и мне в него очень не хотелось.
— А что, пратья, — заговорил Чалерм, когда мы расселись на колодах и получили каждый по листу свечного дерева, а в листе — горка риса с фруктовой мякотью и острыми специями. Не ахти какой изыск, но добротно, по-домашнему, и у меня в клане таким не брезговали, — не знаете ли, сколько точно человек у вас пропало?
Хозяйка, тощая и жилистая вдовушка, так суетилась, чтобы нас обслужить, что не сразу поняла вопрос.
— Сколько… Так это… Пропало-то сколько? Ну так-то, Головешка да Хромой, а ещё у Начки доча… — она принялась перечислять незнакомые нам имена. — Семеро всего, пранай, семеро. А у нас вся деревня-то, что там, дюжины три. Серьёзное дело!
Мы переглянулись. Кустов мы нашли по всяким глухим местечкам как раз семь, из них четверо — размером со взрослого человека, два — с ребёнка и один юношеский. Когда мы лазали по болотам и пещерам, мне было не до разглядываний, но теперь я постаралась припомнить внешние признаки тех кустов.
— А был ли среди пропавших такой пузатый дядечка невысокий с очень длинными ушами? — спросила я.
— А как же, это ж Сомсак Хромой, — закивала вдовушка. — А вы-то где его видели?
Мы переглянулись ещё раз. Вместо ответа Чалерм описал все остальные кусты, и да, это были те самые люди, которых тут якобы похитил амард. Но при чём же тогда проклятые снопы? Разве не они их уволокли? Или они их уволокли туда, где из-под земли за день пути от горы вылезли лианы, чтобы обратить людей в кусты? Это что же, выходило, во всех Чаатских землях небезопасно?