Внезапно пришла мне на ум присказка о прародителе амардов. Всю жизнь мне за этими словами рисовалось какое-то страшное божество, но теперь, после встречи с Великим Ду, пришлось подправить своё представление. Амарды вырастали из демонов, а демоны рождались от других демонов, но в итоге все они восходили к бедствиям и людскому бесчестию. Так-то прародителем амардов можно было назвать кого-то вроде Абхисита. Сразу ясно, почему отправить к нему — это страшная кара!
Однако если амард вырастал из демона, которому поклонялись люди во времена торжества благочестия, могло ли так быть, что заброшенный людьми амард в эпоху безнравственности опускался снова до демона?
Пол и стены пещеры задрожали, словно где-то в глубине скалы гигантская тварь прорубала себе проход, и я поспешила вылезти наружу — внутри резиденции.
Камушек я нашла на пороге своего древодома. Тот самый, беленький, я хорошо запомнила его форму. Значит, мой двойник прошёл сквозь ворота и не попался никому в резиденции. С одной стороны, это играло мне на руку. С другой — значит, любой приглашённый демон мог запросто явиться ко мне на порог. Помнится, кто-то ставил вокруг моих покоев барьер от Вачиравита, но от чего именно он защищал? И кто его ставил? А что если этот кто-то — один из моих врагов? Мне срочно требовалось изучить здешние плетения и разобраться.
Я поднялась к себе и уселась на балконе с одной из Чалермовых книг. Смеркалось, и по всей резиденции постепенно разгорались голубоватые огоньки, словно светлячки, рассевшиеся по лиановым ветвям. Читала я при свете своего третьего глаза, который не виден больше никому, а потому очень удивилась, когда меня окликнули снизу.
Под балконом стоял Чалерм с большим узлом из лотосовых листьев. Я отложила книгу и сбежала вниз по ступенькам, но Чалерма уже и след простыл, а о том, что он мне не примерещился, говорил только оставленный на столе узелок. Внутри оказались пирожки с острым крабовым мясом с городского рынка, и пахли они, как лучшее время моей жизни.
Моё утро началось с Париньи. Она заявилась прямо в дом и топталась у лестницы, пока на неё не наткнулась Буппа на пути к кухне. Впущенная служанкой наверх, Паринья только что не подпрыгивала на месте, так хотела поделиться новостями.
— Учителю Абхиситу вынесли третий выговор! — прошипела она, изо всех сил стараясь шептать, а не кричать. — Его должны отстранить!
— Молодец, — похвалила я сонно. — А ты знаешь, как это делают? Совет должен собраться или как?
Девочка задумалась.
— Да, вроде бы заседание должно быть… Я точно не знаю. Но с тремя выговорами всегда отстраняют!
Я рассеянно покивала, надеясь, что так и будет. Однако если Паринья знала, как бывает с обычными учителями, это не значит, что с членом совета будет так же. Я прикинула, как бы я могла повлиять на решение… Идеи делились на те, что не сработают, и те, где я с мечом наголо гоняю стариков по резиденции, но они тоже вряд ли сработают вдолгую.
Пришлось смириться с неизбежным.
— Пошли к Чалерму, — вздохнула я.
Однако далеко идти не пришлось: на лестнице послышались шаги, и Чалерм в компании Вачиравита спустился в гостиную. Вид нас с Париньей заставил их замедлиться, но ненадолго.
— Уже взялись за учеников? — хмыкнул учёный.
Я помотала головой и объяснила ему, что к чему. Вачиравит следил за моими губами непривычно внимательно, а когда я договорила, впился взглядом в Чалерма.
— Они должны его сместить.
Чалерм довольно кивнул.
— Надеюсь, что так. Пранья Кессарин и прани Паринья проделали хорошую работу. Пранур Крабук весьма щепетилен в этих вопросах, он будет требовать принятия мер, пока не получит своё. Думаю, мы можем прямо сейчас наведаться к зданию совета и послушать.
Послушать было что. «Зданием» оказалось скопление древодомов, налезающих друг на друга этаким проросшим клубнем — кривовато-круглое ажурное помещение, а из него вверх торчат полые стволы. Внутри сквозь плетение лиан я разглядела нарядно украшенный зал: диваны, застеленные яркими покрывалами, на стенах пестрели гирлянды из лент и флажков. В общем, советчики радовали свой глаз.
На повороте тропы Вачиравит замешкался: было видно, что это место его тревожит. Даже отсюда мы слышали возмущённый голос Крабука, который что-то доказывал членам совета. Оценив обстановку, Чалерм ухватил Вачиравита за локоть и утащил за куртину кустов. Я шмыгнула следом за ними, а Паринья спряталась за мной.
— … по правилам! — верещал Крабук, но я разбирала не все его слова. — … полагается… взыскать… трёх нарушений!
Ему в ответ ворчали какие-то ещё голоса, но слишком тихо.
— Чего там? — спросил Вачиравит.
Чалерм пояснил ему ситуацию.
— Как думаете, он их продавит? — задумчиво спросила я. Насколько я могла видеть, в здании совета заседало человек пять, а Крабук хоть и визглив, но он один. И я понятия не имела, как устроена иерархия между советом и библиотекой.
Чалерм сделал сложное лицо, которое мне вовсе не понравилось. Вачиравиту, похоже, тоже, потому что он вдруг пнул основание ближайшего куста, прошёлся туда-сюда, уперев руки в боки, плюнул под ноги и направился к зданию совета.
Мы с Чалермом встревоженно переглянулись и поспешили следом.
— … член или не член! — верещал Крабук. — Правила есть правила, и для членов исключений нет, как и для представителей других органов клана!
— Мы это всё понимаем, — кивал какой-то седой махарьят с длинным носом и крючковатым подбородком, которые едва не смыкались друг с другом. — Но у пранура Абхисита в рукаве больше тридцати лет безупречной службы. Мы не можем так просто…
— Мне наплевать, что там у кого в рукаве! — брызгал слюной Крабук. — Он нарушил правила! Может, расслабился, может, возраст его догнал, это не моё дело!
Я постаралась рассмотреть сквозь сплетения лиан остальных членов совета, но никого из них не узнала.
— А почему самого Абхисита там нет? — шёпотом спросила я у Чалерма.
— Он не имеет права присутствовать на совете по вопросы его собственного отстранения от уроков, — так же тихо ответил учёный. — Его уже должны были допросить, и теперь он ожидает решения совета в храме.
При упоминании храма я поёжилась: не разделил бы Абхисит судьбу точильщиков… Не то чтобы я за него переживала, но и плодить кусты мне не нравилось.
— Нельзя же так рубить с плеча, не разобравшись, — заворчал тем временем другой советник, почти такой же толстый, как Крабук. — Тем более, что сам Абхисит уверяет, что не выписывал этих книг, а одну и в глаза не видел никогда. Ты не думаешь, что могла произойти ошибка или ученики сами…
На этом месте Вачиравит ввалился в здание совета, заставив говорящего ошеломлённо умолкнуть.
— Абхисита отстранить! — рявкнул он.
Советники поражённо молчали и переглядывались. Крабук наконец смог перевести дух и утереть обильно потеющий лоб. Мы с Чалермом и Париньей не стали заходить, а притаились за пучком лиан. Укрытие так себе, но советникам было не до того, чтобы озираться.
— Малыш Лукгоп, — наконец расплылся в улыбке толстый. — Ты двери попутал, что ли?
Вачиравит раздул ноздри, но не попятился, только кулаки сжал крепче.
— Уберите Абхисита с групп.
— А то что? — сощурился носатый.
И вот тут он просчитался. Как руководить, укрощать или договариваться, Вачиравит понятия не имел. Но он хорошо понимал, как угрожать.
— А то я его за ноги выкину с горы. И тебя тоже. И всех вас! — выкрикнул он в лицо-полумесяц. — Вы мне никто не ровня! А я ещё друзей позову!
— У тебя нет друзей, — фыркнул ещё один советник, лысый, как монах.
— Ес-сть! — торжествующе прошипел Вачиравит. — Целая куча.
— И что же ты с ними делаешь? — уточнил носатый, насмешливо улыбаясь.