Теперь Джейк совсем отдалился. Когда они приехали, я хотела его обнять, а он уклонился, и я упрекнула себя за эту неловкость. Джейку было семнадцать, он рос без отца, и его сейчас явно раздирали противоречия пубертатного периода. Но это пройдет.
— Кэсси не возражала, она знает, как это важно для нас, — ответила я.
На самом деле ничего подобного Кэсс не думала. По правде говоря, я боялась спросить ее мнение. Теперь она стала для меня закрытой, абсолютно непроницаемой.
— Да мы и на Четвертом канале тебя тоже видели. Ты прекрасно вела себя с тем мелким дурачком.
— Кто-то должен был его осадить. Он отвратителен. Шуточки об изнасиловании — и это в две тысячи восемнадцатом!
— Ну-ну, — подал голос Майк, — неужели и слова нельзя сказать, особенно если это юмористическая программа?
— Она отлично держалась, — сказала Карен мягко. — А ты не должен так говорить, Майк. Оставь Каллуму роль адвоката дьявола.
— Знаю-знаю. Мы ею очень гордимся. — Майк сжал мою ногу под столом. — Она и с благотворительной деятельностью хорошо справляется. Ведь тот приют уже собирались закрыть, перед тем как Эли присоединилась к попечительскому совету.
— Черт! Ты мне напомнил, что пора идти. Прости, Кар. Я тебе говорила, что у меня сегодня деловая встреча?
Я была уверена, что говорила, оттого-то и недоумевала, зачем она приехала так рано. Подруга замахала руками:
— Конечно. Иди спокойно. С нами все будет в порядке.
— Ты уверена?
Я встала, но что-то словно удержало меня возле деревянного стола с царапинами от ножа, возле кованых стульев, которые мы купили в антикварной лавке; раскрашенного в пастельные тона блюда для торта; чайного сервиза в цветочек… Именно такие вещи я представляла себе, когда мечтала об идеальном доме, десять лет довольствуясь захламленной тесной лачугой. Красивые посуда и мебель, друзья, способные оценить эту красоту, и, естественно, Карен — моя лучшая подруга с двадцатипятилетним стажем. Я знала, что если бы мне не нужно было идти, мы могли бы проговорить до темноты, забыв о некормленых детях и незаправленных постелях.
— Мы справимся, — улыбнулся Майк и подлил Карен чаю из старинного китайского чайника.
Хотя чайник и подтекал, он был чудо как хорош со своими голубыми цветами по желтому фону! Секунду я подумывала, не перенести ли встречу с Викс на понедельник, но потом рассудила, что причин для этого нет. Еда готова, остальные гости приедут еще нескоро, а работа очень важна для меня. Без нее я чувствовала бы себя всего лишь домохозяйкой, которая время от времени, между визитами к зубному врачу и поездками в супермаркет, со скуки занимается журналистикой.
— Ты ведь знаешь, это очень важно, а то бы я не… Извини.
Карен поправила темные очки — пусть и дешевые, но она все равно выглядела в них как кинозвезда, — отбросила назад длинные темные волосы — такой же длины, как во времена нашей учебы в колледже, — и сказала:
— Не беспокойся за нас. Ну приехали мы пораньше… Просто Джейки хотел пообщаться с Кэсс.
Я перевела взгляд на качели: Джейк и Кэсси были погружены в разговор, прямо как мы с Карен, когда сидели в кофейне по пять часов подряд и не могли наговориться.
— Надо нам почаще устраивать им встречи, — заметила я.
И тут же подумала, что Бирмингем далеко, а кроме того, там не очень приятно. Я много раз приглашала Карен в гости, но она постоянно была завалена работой. Подозреваю, что на самом деле ей просто трудно было выделить деньги на билеты.
— А у Джейка есть девушка? — спросила я.
— Пока об этом приходится лишь мечтать. Но я надеюсь, что он один из тех парней, которые расцветают только в университете. Как ты, Майки.
— Да ладно, я цветущим родился!
— У Кэсси есть парень, его зовут Аарон. Но не очень-то я уверена, что он ей подходит. Его мать — самый что ни на есть ужасный сноб.
— Тогда с ней могла бы хорошо поладить Джоди, — усмехнулась Карен, и я ощутила смесь вины с облегчением: мы снова совпали с ней в оценках.
Хотя мы теперь виделись нечасто и наши жизненные пути разошлись, она по-прежнему оставалась моей лучшей подругой. Даже несмотря на мой теперешний роскошный дом с викторианской кладкой и витражами. Да, глядя на нею глазами Карен, я чувствовала уколы совести и по этому поводу тоже. Однако время не разлучило нас. И я гордилась этим, гордилась, что мы смогли сохранить нашу дружбу, спасти ее от охлаждения. которое обычно наступает после окончания совместной учебы. Тогда мы, шестеро однокурсников, отправились каждый своим путем, чтобы встретиться с темным и туманным будущим и прорваться через него к свету.