— Как думаешь, кто-то мог зайти в сад?
— Конечно, такая вероятность существует.
Или… Карен все выдумала. Притворилась и нанесла себе увечья, потому что Майк отверг ее. Но разве я смогу поговорить с Карен?
— Он сказал… Майк сказал, они переспали. Вчера, пока меня не было дома. — Я ожидала, что повергну Джоди в шок, но она ничуть не удивилась. — Ты что, знала?!
Джоди поморщилась:
— Подозревала. Когда мы приехали, они вместе вышли из его кабинета. И были такие странные. Но я подумала, что она всего лишь флиртовала с ним. Ты же знаешь, это в ее духе.
О да, я знала…
— Я должна была предупредить тебя, Эли?
— Ну, если не знаешь наверняка, вряд ли стоит о таком сообщать.
Хотела бы я это знать? Поверила бы?
— Вот именно. Я подумала, что они давно дружат, и мне просто могло показаться. На твоем месте я бы тут же уехала. Заниматься этим прямо здесь, в доме… Бр-р… — передернула она плечами.
Уехать? Из дома моей мечты? Сейчас, конечно, все тут изгажено: вдоль лужайки висит ограничительная лента, на полу — грязные следы. В кабинет я, наверное, вообще больше не смогу зайти. Случись такое с Джоди, она бы уже вызвала команду уборщиков.
Майк и Карен. Все во мне отвергало этот факт. Было и еще кое-что, о чем я стала думать: признался бы он в измене, если бы не заставили обстоятельства?
— А можно ли доказать это? — спросила я. — Если у них был секс в тот же день, а потом она заявляет, что он ее изнасиловал.
— Ее слово против его. Поэтому множество дел об изнасиловании ничем не заканчиваются: нет доказательств, что, если мужчина и женщина были знакомы, это не случилось по обоюдному согласию.
— То есть суда может и не быть?
— Она дала показания правильно. Кроме того, ты сама видела, в каком она находилась состоянии, да и синяки не скинуть со счетов. Это называется «отягчающие обстоятельства».
— Но ведь она была очень сильно пьяна. — Я сама не верила, что произношу эти слова. Ведь я умела правильно говорить о сексуальном насилии, но не могла поверить, что это было именно оно. И что речь идет о Карен. Но и о Майке тоже. Меня словно разорвало на две части, и посередине болело сердце. — Я имею в виду, она могла ошибиться…
— Я понимаю. Если честно, Эли, все может повернуться в любую сторону.
— А Билл что-нибудь видел? Где он был?
— Говорит, что спал.
Он ночевал в комнате Бенджи, а окна там не выходят в сад. Видел ли он, как Кэсси сбежала в лес? И почему Джоди была на ногах, почему оказалась внизу раньше меня?
— А Джейк?
Она покачала головой:
Полиция его увезла куда-то, он был невменяем.
Джоди протянула руку и погладила меня по ноге:
— Ты держись, Эли. Есть шанс, что все обойдется, все пройдет.
Но как быть с тем, что Майк и Карен занимались сексом здесь, когда в доме находились дети? Это не пройдет, даже если выяснится, что он не причинил ей вреда.
Я услышала шаги, и вот в комнату влетела Кэсси в той же теплой пижаме с маленькими собачками, совсем не похожая на себя вчерашнюю.
— Мама, что все это значит, черт возьми?!
Глава девятая
Бенджи плакал. Он все-таки еще маленький.
— Но я не понимаю! Где папа?
— Он в полиции, сынок. Ему задают вопросы, чтобы выяснить, что произошло.
— Но зачем тете Карен говорить, что он сделал ей больно?
— Я… я не знаю. Наверное, она просто ошиблась.
Кэсси, сложив руки на груди, молча стояла и смотрела на меня с противоположного угла кухни. Каллум и Джоди очень быстро собрались и ушли, едва взглянув на нас и пробормотав какие-то извинения. Волосы Каллума были еще влажными после душа, а лицо — очень бледным. А ведь не предполагалось никаких неприятностей, кроме похмелья, но вот что творится: Майка арестовали, а Карен… не знаю, где она, но Билл с ней.
Мы надеялись, что эта встреча снова объединит нас, однако оказались разделены, раздавлены, как те фотографии, которые я швырнула на пол. Кто-то — скорее всего, Джоди — уже убрал осколки стекол, и я подумала о своей маме: ей тоже всегда удавалось быстро навести порядок и скрыть то, о чем кричали разбитые тарелки, сорванные картины и сломанная мебель.
— И как же она могла так ошибиться? — спросила Кэсси ледяным тоном.
— Не знаю. Но когда все прояснится, мы разберемся. Я обещаю.
— Когда все прояснится… с папой?
— Дорогая, ты знаешь, твой папа никогда бы… Это все — просто огромное, чудовищное недоразумение.