Мы переехали в Бишопсдин, когда я была беременна Бенджи. До этого Кэсси уже пять лет прожила в квартирке в Сток Ньюингтоне[12]. В дождливые дни она стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу, и грустным взглядом смотрела на улицу, а когда мы выходили погулять, я тратила все силы на то, чтобы не дать ей выскочить на дорогу. Ее распирало от энергии. Майк в то время пропадал на работе, мог прийти в полночь, в час, в два, в три ночи, а то и остаться там ночевать. Карен спросила меня тогда, и теперь этот вопрос застрял в голове, словно колючка: не беспокоит ли меня… наличие всех этих женщин у него в офисе? Но я, честно говоря, никогда не думала о таком, потому что у него просто не было сил даже помыслить о чем-то, кроме работы.
Такой была наша жизнь в то время. Мы отчаянно цеплялись за работу, квартиру, за Кэсси. Я писала статьи для интерьерного журнала, но тот закрылся, и следующий, куда я пошла, — кулинарный — через полгода тоже перестал существовать. Журнальная индустрия сокращалась. Но юриспруденция, наоборот, процветала, требуя от Майка всей его энергии, времени, души и тела, и через какое-то время он выгорел, превратившись в комок нервов.
Однажды он пришел домой к одиннадцати — рановато для него, — сел за кухонный стол в костюме со сбившимся галстуком, закрыл лицо руками и сказал: «Я не могу больше. Мы так не можем больше». Я оглянулась и посмотрела на этот стол, за которым рассылала свои резюме фрилансера. Мой ноутбук стоял посреди посуды, стопок белья и поделок Кэсси. Через тонкую стену между кухней и ее спальней мы слышали, как дышит наша дочь во сне. А арендная плата продолжала расти, несмотря на то что квартира была маленькая и не новая.
— Ты когда-нибудь думала о переезде? — неожиданно спросил Майк, и я почувствовала облегчение.
Когда я поделилась нашими планами с Карен, по ее лицу пробежала тень. В то время она жила в пятнадцати минутах ходьбы от нас. Снимала квартиру в Стэмфорд Хилле[13] и работала в магазине здорового питания, поэтому ей всегда было чем накормить Джейка. Я никогда не понимала, отчего она не стала пересдавать выпускные экзамены в Оксфорде. Возможно, из гордости.
— Вы переедете? Мы больше не будем соседями… — опечалилась она.
Тогда я решила, что она расстраивается, зная, что станет по мне скучать. Кроме того, мы по очереди сидели с детьми. Теперь же я подумала, что, возможно, огорчило ее другое: Майк окажется далеко от нее. Действительно ли она любила его и хотела все эти годы? Когда мы уехали, я чувствовала свою вину перед ней и маленьким Джейком, которого до этого видела почти каждый день. Но все-таки переезд произошел, и мы поселились в своем первом собственном доме в Бишопсдине — трехкомнатном, возле железнодорожной станции, чтобы Майку было удобно ездить на работу. Я вздохнула с облегчением — мы уехали из Лондона. Но, возможно, причина была в другом — мы уехали от нее.
— Мама, — сказала Кэсси, глядя на меня, как на дуру, — ты пропустила поворот. Придется возвращаться.
Мы, конечно, опоздали, поскольку еще десять минут искали место на парковке. Бишопсдин запрудили внедорожники, машины мамочек, которые отвезли детей в школу и пошли пить кофе, на йогу с малышами или в спортзал. Еще не так давно я была одной из них. Оказавшись здесь, я быстро оставила попытки найти работу по специальности, потом сидела с Бенджи и через два года стала просто неработающей матерью двоих детей — такой же, как большинство местных женщин.
В тревоге мы спешили к зданию суда.
— Что будет? — спросила запыхавшаяся Кэсси.
— Он уедет с нами домой. Уверена — его не станут держать, — ответила я.
Такой вариант действительно был вероятен. Отчего же меня грызло предчувствие, что я никогда больше не увижу Майка?
— Но что потом? Как ты будешь с ним жить? И как вести себя мне?
— Не знаю, милая… Наверное, как обычно… Я…
Почувствовав, что Кэсси, которая шла за мной, напряглась, я обернулась.
— Джейк! Джейк! — крикнула она.
Я тоже его заметила. Он крался вдоль домов, примыкающих к зданию суда, сутулясь, глядя себе под ноги и все в той же одежде: черных худи и джинсах. Я знала этого юношу с самого его рождения. Для моих детей он был все равно что кузен, а теперь в его глазах полыхала неприкрытая ненависть. А моя дорогая девочка бежала к нему и просила:
— Пожалуйста, Джейк!
Он же отвернулся от нее, пробурчав:
— Мы не должны говорить.
— Но мы все-таки можем…
— Нет, не можем! — И он оттолкнул ее.
Увидев это, я поняла, что способна причинить ему боль. Хоть он и был моим крестным сыном, практически племянником, во мне поднялась ярость.