— Прости меня, Билл. Тяжело тебе пришлось…
— Она была для меня всем. Я знал, что когда-нибудь ее не станет. Но когда это случилось, я просто… просто не мог найти себе места в этом мире. Да, тяжко было. Астрид приходилось обо мне заботиться.
Удивительно, но я почувствовала укол ревности. Или сожаление, что наша дружба прервалась так надолго. Или пожалела о сделанном мной выборе.
— Ты с ней говорил?
Он вздрогнул.
— У нас все кончено. Она не ждет, что я к ней вернусь. Я собирался просто плыть по течению. Никто… никто меня не ждет.
— Значит, ты мог бы еще остаться здесь? Ну только если ты правда не против. Знаю, что многого прошу…
Мне показалось, что пауза затянулась очень надолго. А потом он ответил:
— Я останусь.
Билл сделал мне бутерброд. Он заверил, что после нашей пирушки осталось еще много еды и готовить ничего не надо, а также посоветовал принять ванну и расслабиться. Я сомневалась, что сумею сбросить напряжение, но, погрузившись в горячую пенную воду, все-таки слегка успокоилась.
Когда-то мне так понравились и медная ванна, и старинная раковина, что это стало одной из причин умолять Майка купить дом, несмотря на старую проводку и текущую крышу. Я сохранила прежнюю серо-зеленую плитку, только оттерла ее. Склеила все, что треснуло, уложила стопкой полотенца, поставила плетеную корзину для белья, повесила фотографии в белых рамочках. Конечно, подражание интерьерным журналам совершенно бессмысленно, когда в доме живут девочка-подросток, пачкающая все вокруг косметикой, и мальчик, обожающий повозиться в грязи, но я упорно пыталась сделать из ванной картинку. Я вообще всегда старалась делать все «как надо». Сейчас под раковиной по полу была размазана раздавленная трава, и я подумала: удастся ли мне после всего отмыть свой дом дочиста?
Погрузившись в пену до подбородка и чувствуя, что мышцы наконец расслабились, я попыталась подвести итоги. Итак, Майк — в больнице в стабильном состоянии, но без сознания. Его печень снова цела, на ней швы из медицинской нити и… надежды. Но когда он поправится, если поправится, состоится суд. А потом, возможно, он сядет.
О нет! Конечно же, его не отправят в тюрьму. Ведь Он невиновен! Я до сих пор не верила, что Майк способен причинить боль женщине. Конечно, он проклятый лгун, а еще изменник, и этого я никак от него не ожидала, однако он не склонен к насилию. Я прекрасно знала, какие признаки указывают на подобное, и никогда не замечала их у своего мужа.
Я рылась в памяти, мысленно возвращаясь в далекие дни учебы в университете. Ведь я не дура и всегда понимала, что, привыкнув к насилию с детства, женщина бессознательно ищет его в семейной жизни. Она думает, что выбрала любящего, заботливого, тонко чувствующего мужчину. Нов один прекрасный день скажет что-нибудь не то или неправильно подаст чай, и ей в лицо полетит чашка. Нет, Майк не таков. Конечно, он часто уставал на работе, мог сорваться и наорать на меня, но такое случается со всеми. А с детьми он вообще всегда был терпеливее меня. Я потеряла счет скандалам между мной и Кэсси, которые Майк гасил правильно подобранными словами. Далеко не все суды заканчиваются вынесением приговора. В этом-то и заключается их смысл.
В дверь постучали. Тихо и боязливо. Когда Майк не мог найти кроссовки для бега, термос или фитнес-браслет, он колотил в дверь громко, нетерпеливо, и мне приходилось вылезать из ванны, чтобы открыть ему.
— Эли? — услышала я голос Билла.
Да?
Он знал, что по ту сторону двери я сижу в ванне абсолютно голая. Слишком это было интимно, и мне стало не по себе. Внезапно я вспомнила несостоявшийся разговор на кухне. Мы ведь так и не обсудили… если тут вообще было что обсуждать.
Последовала короткая пауза, а потом Билл произнес:
— Извини, что беспокою, но Карен пришла.
— О-о-о, какой крутой чувак!
Он не стал осматриваться, но руки дрожали, дыхание сбилось. «Не бойся. Перестань бояться! Прекрати!» — приказывал он себе.
— За что тебя? — спросил паренек лет четырнадцати с противоположного конца камеры.
Джейк сидел здесь на неудобном пластиковом стуле уже… сколько? Часы? Дни? Он не помнил. И постоянно, как только закрывал глаза, видел перед собой лицо Майка, хотя изо всех сил старался не думать о нем, пытался держать подальше эти мысли, как держат дверь, чтобы она не хлопала на ветру.
Майк… Вот он идет, вот поднимает руки и бросается вперед, чтобы заслонить Кэсси. Как будто Джейк собирался ей навредить… Лицо Майка менялось, и на нем можно было прочитать: «О, это Джейк. Он неопасен». Это сначала, а затем: «Нет, нет, он опасен!», а потом, когда он увидел нож, — ужас…