– Кириченко! Измайлова! Какого лешего я вас наблюдаю здесь, а не в кабинете? – Прогремел на весь холл голос начальника.
– Уже аки горные лани бежим туда, – подруга потянула меня за руку.
– Что-то я вместо ланей вижу хромую косулю и местную сплетницу.
– Вадик не будь таким уродом с самого утра, – Снежана как ни в чем не бывало рассматривала свой маникюр, мне же хотелось спрятаться под плинтус.
– Снеж, ротик закрой, – Шеф подошел вплотную. – То, что ты моя сестра, еще не дает тебе права отгавкиваться при моих подчиненных. Ты, кстати, так же являешься одной из них. Дома хоть стаканы швыряй, но здесь перечить мне не смей. Ясно?
– Угу.
– Не слышу нормального ответа.
– Да, Вадим Алексеевич. – Девушка буквально выплюнула имя и отчество. А затем потащила меня дальше по холлу. При этом одаривая своего брата всеми известными эпитетами из набора бухого сапожника.
– Рад, что все на месте, – Вадим Алексеевич захлопнул за собой дверь и сурово обвел присутствующих взглядом. Это было первым предвестником плохих новостей. – Итак, кто мне скажет, почему я собрал вас в выходной день да еще и в преддверии праздника? Есть размышления? Ну чего молчим? А я вам так скажу, плохо работаем товарищи.
– Почему же? Продажи чуть ниже, но не критично. Не все еще перешли на электронные книги. – Отозвался наш экономист Дима. – Отчетность у меня на столе, могу предоставить.
– Я не за это. – Шеф ударил кулаком по столу и все вздрогнули. – Мы стали выпускать шлак. Почему мы отсеиваем нормальные произведения? Неужели все позабыли классику?
– Это уже не модно и скучно, – подала голос Аня из отдела рекламы. – Людям нужно что-то новое. Новый виток истории, новый слог. А всем этим Булгаковым пора занять свое пыльное место на полке.
– Вот. – Вадим Алексеевич начал краснеть от злости. – Из-за таких молодых персон мы и катимся в пропасть. Наш круг аудитории снизился до 20-30 лет! А что читать тем, кому за пятьдесят? Это что уже не люди? Или им уже ничего не надо?
–Мы ориентируемся на определенные запросы. Если мы откажемся от этой тактики, то потеряем свое место на рынке услуг. – Не сдавалась Аня. – К тому же, вы до сих пор поддерживали нас в этом. И, кстати, так называемый шлак "Ангелиниумс" вашей Альбины занимает первые места в рейтингах продаж. А это говорит нам о том, что мы на верном пути.
Зря, ой как зря она затронула эту тему. Я думала, что Вадим Алексеевич сейчас взорвется в буквальном смысле этого слова. И ему стоило немалых сил, чтобы сдержаться. Холодным, я бы даже сказала, арктическим голосом он обратился к Юре, нашему юристу:
– По поводу Альбины, можешь что-то сделать?
– Сложно, но можно. Попробуем ей предложить выплатить остаток гонорара и разойтись мирной дорогой.
– Если не согласится?
– В этом случае для нас не все так радужно. Она свою часть контракта выполнила, подкопаться не к чему. Если проиграем, придется выплатить огромную неустойку. И благодаря этому, мы влетим в минус. А если еще она и в прессу обратится… я даже не могу представить последствия.
– Никуда она не обратится. – Шеф потер переносицу и уже более уставшим голосом обратился к остальным.– Как вы все поняли, мы закрываем сотрудничество с Альбиной, а ее книгу снимаем с издания. Естественно, мы теряем часть аудитории вместе с ней. Нам надо найти другого достойного автора, который взорвет мир публицистики. С этого момента, каждая рукопись будет проходить через меня. Знаете почему? Потому, что я огорчен вашей работой и безалаберностью. Вы отправляете в утиль отличные рукописи, хотя одна из них, возможно, в будущем могла стать хитом. Но вы этого не увидели.
–И что делать редакторам? – Осторожно спросила Жанна. – И их помощникам?
– Я даю вам последний шанс. Усердно работайте, заманивайте авторов и работайте абсолютно со всеми возрастными группами наших читателей. Если после Нового года ситуация не изменится, я буду вынужден сделать кадровые перестановки. Возможно, даже кого-то уволить. Мне нужны результаты, вы поняли? Все свободны, кроме Измайловой.
Честное слово, приходило на ум лишь одно: "Все свободны, а вас Штирлиц, я попрошу остаться". Не знаю на счет того Штирлица, а моя задница стала напряженно сжиматься. Все сочувственно смотрели на меня, когда продвигались на выход. И вот когда дверь захлопнулась, шеф уселся в свое кожаное кресло и, ослабив галстук, откинулся на спинку.
– Сколько ты здесь работаешь, Измайлова?
– В феврале будет два года.
– Тебе нравится работа редактора?
– Вадим Алексеевич вы можете сказать мне прямо, я уволена?
– Что? Нет, конечно. Дело в том, что я оставил тебя совершенно для другого разговора. Кать, увы, редакторство накладывает некий отпечаток на человека. В принципе, как и другие работы. – С этими словами он достал рукопись из своего стола. – Но, видишь ли, в чем дело, когда пытаешься усидеть на двух стульях, то ничего не получается. Знакомо?