Здесь отца фотографировали на пасеке для газеты. За большие успехи в боевой и политической подготовке пчёл. Он впервые в совхозе за время существования мира наладил работу пасеки и стал сдавать товарный мёд и воск. Так ведь пасеку совхоз держал только для опыления гречихи, медоносов разных и других культур. Совхоз был семеноводческий. Пасека эта находилась недалеко от деревни, в которой и жили родители. Вообще-то – в разное время в разных местах. То у леса, куда к речке мы с дядей Пашей бегали утром ловить рыбу, то у другого леса, то ещё где с временным вывозом, на время цветения какой-нибудь культуры. А здесь пасека в деревне по другую сторону от пруда, на полянке. Место тихое, тёплое, со всех сторон деревья и кусты. У отца здесь и огородик был небольшой. Поскольку полянка была как теплица, то урожаи были хорошие. Особенно помидоров. Росли южные астраханские и волгоградские сорта. На самом деле, помню «бычье сердце», которого одного хватало на обед для салата на четверых. Были розовые, красные, жёлтые, черные, круглые, продолговатые, крупные, мелкие, как гроздья виноградные. Семена у него свои были. Достанет ящичек с пакетиками, свёрточками. Чего только нет! Всё по сортам, по годам. Ведь огурцы, например, или тыкву лучше сажать на четвертый-шестой год. А другие семена – практически только одногодки…
Фотография (1966 года) из Житомира моего друга детства Саши, с которым мы в своё время в своём детстве на льдине покатались. Его родители – наши сватьи. Поженились его сводный по отцу брат, Николай, и моя тётя, сестра отца. Живут они сейчас в Кишинёве, другом уже государстве, с Володей, сыном, с его семьёй. А второй их сын,Юра, живёт в Севастополе. Сначала они, получается, жили в Украине, но потом Крым стал российским, и они автоматически перестали быть «иностранцами». Саша оказался после всяких переездов недалеко от Москвы, в Раменском районе. В нашей детской родной деревне родители Саши жили в половине дома, а вторую половину занимала семья его дяди, брата его отца. Их дочка была подругой моей второй тёти, тоже сестры отца. Вместе с этой семьёй проживала тётя Клава, которая в семье дедушкиного брата Михаила была приёмным ребёнком. В 1921 году Михаил погиб в качестве заложника во время тамбовского бунта. Тухачевский усмирял тогда этот бунт. Забирали заложниками в деревне мужиков и объявляли, что если остальные не скажут, где бандиты, то заложники будут расстреляны. Конечно, никто и не говорил, потому что чаще всего не знали ни о каких бандитах, где они скрываются, тем более, в степной зоне. Ну и расстреливали всех, а потом новых брали и расстреливали, а в лесах убежавших от расправы и газом ядовитым травили. А с родителями Саши, в его семье, жила тётя его отца, бабка Прасковья. Это она сказала после объявления в хрущёвской Программе КПСС – «Партия (коммунистическая – С.Ч.) торжественно провозглашает, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!»: