"Искать любовь - это извращение. Только конченые наркоманы втыкают иглу в вену, чтобы постигнуть счастье. А счастье, как и всё на свете связанное с чувствами, приходит само. Приплывает вместе с течением...
17 ноября.
Она пришла сама.
Тук-тук-тук...
- Кто там?
- Откройте, врач...
Врача я жду давно. Открыл. Но, вместо привычной Лидии Васильевны, на пороге стояла она, маленькая, миленькая. Нет, я бы даже сказал безмерно красивая. Что обычно пишут, чтобы описать красоту девушки? Подчёркивают большие глаза, какие-то там правильные черты лица... Так смешно. Что такое правильные черты лица? Хорошо. У моей гостьи черты лица были правильными - круглые, как у всех, а не треугольные. Что там пишут про глаза? Большие и, почему-то, обязательно голубые. Глаза средние, не большие и не маленькие, немного раскосые, в меру, конечно. Карие. Что там ещё? Нос? Подбородок? Скулы? Всё на месте. Слава богу...
- Можно пройду?
- Да, да, - засуетился я.
Ещё бы, ведь должна была придти толстенькая старушка, а на пороге самая настоящая девушка. Красивая. Фигуристая. Впустил.
Туфельки соскользнули с миниатюрной ножки, девушка протопала в зал, словно уже знала куда идти.
- Проходите! - сказала так, будто не она, а я пришёл к ней в гости.
Сидим, значит. От неё вкусно пахнет, девушка померила мне давление, а одним пальчиком дотронулась до запястья. Я дрогнул. Медсестра посмотрела на меня, улыбнулась. Тёмные глаза сверкнули.
"Ведьма" - подумал я.
- У вас - рак прямой кишки, так? - спросила девушка, словно мы говорили о простуде. Но мне понравилось. Жалость - омерзительна. Жалость, как гниющая плоть.
- Да.
- Давление в норме, - произнесла она, смотря мне прямо в глаза.
И, вот, тогда я и влюбился. Теперь я понял, что это значит. Не пошлая, киношная любовь, от которой блевать тянет. А, вот она! Хотелось проникнуть в эту девушку, и так и остаться с ней, на веки вечные, одним единственным организмом.
Эх, жаль врачи ставят мизерные сроки. К весне, мол, помрёшь. Слишком мало времени нам с нею останется тогда. А то, что мы будем вместе, я не сомневался.
Она ушла. А я обнаружил, что девушка, так и не представившаяся, оставила на полке свой телефон. Шестое чувство меня ещё не подводило, слава богу!"
Любовная ересь, подумал я, отводя взгляд от тетради. Покойный убийца-извращенец подарил мне тетрадку, чтобы я почитал, как он кадрил баб? Я снова глянул на исписанные листки.
"Наверное, наши желания - самое сильное, что может быть на этом свете. Если мы захотим, то уродство станет красотой, страх - радостью, а время остановится. Если мы хотим - хрустят горы и высыхают моря...
19 ноября. Как и ожидалось, она вернулась. Без своего белоснежного халатика, в лёгкой курточке, в юбочке, чёрных колготках и сапожках. Тёмные волосы укрывали плечи. Лёгкий макияж. Такие подробности ни к чему, конечно, но, когда любишь, даже жирная складка - бархат.
- Я забыла у Вас телефон, - улыбнулась она.
- Конечно, проходите, - забегал я.
- Можно, снять куртку?
- Вы надолго? - спросил я, укоряя себя за бестактность.
- Звёзды говорят, что у нас сегодня будет секс.
Я опешил. Закашлялся. А сверху, у соседей, кто-то завыл, так громко, что мы с девушкой подняли головы.
- Умрёт скоро сосед твой. Сердце остановится. Числа двадцатого ноября.
Я побледнел. Она рассмеялась.
- Коньяк есть? Или водка?
- Водка есть, - прохрипел я.
- Буду, - кивнула она и прошла на кухню без приглашения.
Вот действительно, подумал я, любовь нашла меня сама. Я посмотрел на потолок. Сосед снова завыл. Что-то загрохотало. Со стены посыпалась штукатурка. Моя гостья крикнула мне из кухни:
- Ошиблась немного. Остановилось сердце. Ты идёшь?
Мы выпили по одной, молча. Она улыбалась и гладила, изредка, меня по щеке; внутри всё переворачивалось, а внизу живота витало приятное чувство.
Она - красавица, но слишком заносчивая и самоуверенная. Она не жалеет меня, как другие. У нас с ней был секс в этот вечер... И ночью тоже.
Потные, голые, мы стонали на кровати в моей скромной однушке, а наверху рыдала жена покойника, и этот плач возбуждал нас. Её точно. Каждый раз, когда стенания этажом выше становились громче, Лана (так её звали), вскрикивала, смеялась, сидя сверху на мне, царапала мою тощую грудь. Её щёки раскраснелись, глаза сверкали, а рот перекосило. На минуту, я почувствовал, что мои пальцы трогают что-то жидкое, вязкое, холодное. Не прекращая двигаться, я отдёрнул руки от её ягодиц, потом снова дотронулся. Странное чувство исчезло. Только, вот, её лицо... Она рычала, обнажая белоснежные зубы, волосы тёмной тучей налипли на лицо. Лана царапала меня всё сильнее, а наверху рыдала женщина над трупом мужа. В какой-то момент стало так больно, что я вскрикнул, Лана рассмеялась, задвигалась быстро и неприятно, откуда-то повеяло холодом и тоской. Она вскрикнула одновременно с громким воплем этажом выше и упала на меня. Тут же уснула.