Стейк, появившийся у меня на столе через пять минут, против ожидания, выглядел вполне пристойно и аромат источал соответственный. «Еще чего-нибудь?», - поинтересовался Майк, и я чуть не вздрогнул, настолько его голос оказался похожим на голос папы Бруно. «Нет, хотя...», я чуть замешкался, перед тем как ткнуть пальцем в сторону эстрады, - «лучше б вы ту штуку забрали, свистнет еще кто-нибудь, а оно все ж денег стоит, нет?». Майк недоуменно уставился в указанную сторону, но заметил лифчик и скривился. «Ирма!», - крикнул он в сторону неожиданным басом, - «иди сюда быстро!». Я сидел спиной к стойке, поэтому явление Ирмы пропустил. Но донесшийся пару секунд позже бархатный с хрипотцой голос подействовал на меня так, как рычание льва в ночной саванне действует на пасущихся оленей. «Майк, душка, не ори так, у меня голова болит», - произнес этот божественный голос за моим плечом и я немедленно обернулся, желая увидеть его источник.
Сказать по правде, я был разочарован: высокая худая девушка, настолько плоскогрудая, что в первый момент я принял ее за парня, с резкими чертами лица и короткой мальчишеской стрижкой. Она стояла в футах в десяти, боком ко мне, морщась от головной боли, а Майк негромко, но очень эмоционально что-то ей втирал, периодически тыкая пальцем в сторону злополучного лифчика. «Ладно, ладно, я поняла, прониклась и осознала, отстань», отмахнулась наконец Ирма.
Я опять восхитился тембром голоса и даже успел пожалеть, что природа пожадничала, как обычно, и не наделила обладательницу такого голоса соответствующими формами, но тут она отлепилась от столика, прошла к эстраде, забрала лифчик и ушла в дверь для персонала, непринужденно перемахнув по дороге барную стойку и напоследок зацепив меня пронзительным взглядом зеленых глаз. Я же сидел и смотрел ей вслед с распахнутым ртом, сияя не дожеванными кусочками стейка, и не мог привести в порядок свои мысли. Это просто магия, по-другому я это назвать не могу. Такие девушки встречаются очень редко, они могут быть ослепительно красивыми или вовсе некрасивыми, так, что взглянешь на фото, и вживую и видеть не захочется, но стоит только ей просто пройти мимо, повернуться, да даже просто пошевелиться или повести рукой, как всех находящихся поблизости мужчин как током пронзает. И это не игра, это врожденное, это дар свыше. Это так же далеко от слащаво-манящих движений стриптизерши, как картины гениальных художников далеки от мазни возбужденных подростков на стенках школьных туалетов, хотя они и изображают одно и то же.
Я просидел так минут пять, наверное. Ирмы уже и след простыл, а я только начал более-менее связно соображать. Что-то такое я слышал год-полтора назад. Вроде, Шарки говорил, что у Майка появилась эстрада, где танцуют три девушки-иностранки. Славянки какие-то, то ли полячки, то ли русские. На вид - ни рожи, ни кожи, но танцуют так, что посетители чуть не до обезвоживания организма слюнями исходят.
Да... могу себе представить.
Вспомнилось еще, что вроде даже папа Бруно тогда к Майку наведался. А потом забыл о нем думать и начал очень сердиться, если кто-нибудь при нем Майка вспоминал. Меня, помнится, Шарки тогда растравил рассказами порядочно, и я собирался как-нибудь вечерком в «Аламо» заглянуть, да вот то не вышло. Ну, стало быть, сподобился.
Я просидел у Майка до полудня, совершенно забыв про свои проблемы и уверяя себя, что мне просто хочется посидеть еще немного, а вовсе не посмотреть на Ирму еще раз. В конце концов, я остался в баре один и почувствовал, что Майк сейчас меня просто выставит взашей - он уже появлялся пару раз за стойкой (я всякий раз вздрагивал синхронно с занавеской) и неодобрительно на меня поглядывал.
Тогда у меня в голове явственно прозвучало: «Ты чего тут сидишь, неудачник? Тащи отсюда свою задницу, пока ее поджаривать не начали. Девками потом займешься - если жив останешься» - совершенно незнакомым голосом.
По-моему, это был здравый смысл. Так что я хмыкнул, бросил пару купюр на столик и вышел на улицу. Почудился ли мне удовлетворенный вздох за стойкой? Замок у меня за спиной щелкнул чуть ли не раньше, чем закрылась дверь и за стеклом тут же появилась надпись «Закрыто на уборку».
На улице опять шел дождь, не такой сильный, как вчера, но все равно противный. Я поднял воротник плаща и поймал такси до библиотеки. В библиотеке, обложившись для вида прошлогодними подшивками «Дейли Ньюс», я крепко задумался. Наверное, Тони действительно может мне помочь - сделать левые документы и вывезти из города. А что, если нет? Что, если Тони заметут, когда он будет делать для меня документы? Я сам не смогу спрятаться или уехать - я не умею этого делать и спалюсь при первой же возможности. А даже если и смогу, или у Тони все выйдет гладко - что потом? Устроиться на работу? Ха-ха. Уже смешно. Кем? Я же ничего не умею. Мойщиком окон или доставщиком пиццы? Горбатиться вместе с мексиканцами и русскими с утра до ночи за три-пять сотен в неделю? Я же сдохну через месяц. Или еще хуже - не сдохну, а тихо опаду на дно и буду доживать свои дни под каким-нибудь мостом в компании таких же доходяг. Нет уж. Может быть, через неделю я очень пожалею об этом своем решении, но пока... пока лучше уж я здесь побарахтаюсь. Так.
Приняв это решение, я сразу почувствовал себя легче. Дальше. Дока я не убивал, но как объяснить это папе Бруно? Интересно, если я поклянусь на библии, он мне поверит? М-да... что-то сомнительно, не факт, что он вообще захочет меня слушать. Лучше всего, конечно, было бы найти настоящего убийцу и поднести его папе в подарочной упаковке, причем, по телефону - по телефону очень сложно застрелить человека, не выслушав его.
Я уже говорил, что знаю свои границы, я - не Ниро Вульф и даже не Арчи Гудвин, чтобы надеяться обскакать всю армию папы Бруно, включающую полицию города, в деле поимки преступника. Но у меня есть несколько преимуществ: во-первых, они наверняка уже никого не ищут, потому что думают, что убийца - я, но я-то точно знаю, что это не так; во-вторых, я знаю, что Док опасался какой-то бабы; в-третьих... в-третьих... чего ж в-третьих? Тут мой взгляд упал на пакет, который я уже полдня таскал с собой, даже не пытаясь в него заглянуть. Мысленно обозвав себя болваном, я достал из пакета коробку из серого картона (тяжеленькая), открыл ее и тут же захлопнул.