Итак, в якутском языке есть даже не одно, а несколько близких по звучанию слов, непосредственно обозначающих озеро Байкал. Следовательно, слово можно считать якутским. Однако напрашивается вопрос: исконно якутское ли это слово, не заимствовано ли оно из языков других народов, в частности монголоязычных? На основании того факта, что в якутском языке сохранилось огромное количество слов из бурятского и монгольского языков, П. П. Барашков делает вывод, что слова «байхал» и «байгъал» заимствованы из бурятского языка, и подробно анализирует, как могло это произойти{95}. По его мнению, в якутском произношении заднеязычный звук «г» в слове «байгал» переходит в фарин-гальный звук «гъ» или «х» под влиянием следующего сразу за ним широкого «а». Звуки «гъ» и «х» в якутском языке встречаются только перед гласными «а» и «о». В соответствии с этим правилом, например, в заимствованном слове «тайга» звук «г» переходит в якутской речи в «гь» или «х».
Происхождение названия Байкал из тюркских языков отстаивает бурятский историк Э. Р. Рыгдылон{96}. Он считал, что это слово происходит от общей тюркско-монгольской формы, и при этом ссылался на существование в якутском языке слова «байхал» — «море», подразумевая тем самым первичность тюркской основы. Однако исследователь не приводит объяснений относительно взаимоотношения собственно тюркской и монгольской форм.
Народы древнего мира и раннего средневековья устанавливали обширные научные и торговые контакты. Сведения, хотя и скудные, о Сибири, Северо-Восточной и Восточной Азии, о населении, обитавшем здесь в древности и раннем средневековье, имели народы Средней и Передней Азии, Запада. С этим связано появление версии о том, что слово «Байкал» происходит из арабского языка.
Арабы в VII в. создали громадную по территории империю (халифат), включавшую землю Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки, Юго-Западной Европы. Это предопределило пышный расцвет арабской культуры и науки, особенно в IX и X вв. Арабские ученые создали выдающиеся труды буквально во всех отраслях знания, в том числе и в географии. Они вели самостоятельные исследования, кроме того, переводили произведения греческой литературы, через персов были знакомы с трудами ученых Индии. Благодаря торговым сношениям арабам стали известны Индия, Зондские острова, Китай. В эти страны были открыты морские пути. По суше арабы проникли в Тибет, Семиречье, на берега Иртыша и Енисея.
Сочинения Ибн-Хордадбеха, ал-Балхи, ал-Истархи, Ибн-Хаукаля, Джейхани и других ученых составили целую эпоху в географической науке раннего средневековья. Благодаря их трудам арабы представляли мир гораздо более обширным, чем греки или римляне. К сожалению, многие труды арабских ученых до нас не дошли или дошли частично, в отрывках, в переработанном виде.
Венцом эпохи арабских географических знаний считается карта мира, составленная Идрйси.
Абу Абдалла Мохаммед аль-Шериф аль-Идриси родился в 1100 г. в городе Сеуте, в княжеской семье, относившейся к династии Идрисидов. В молодые годы он много путешествовал, объездив Испанию, Грецию, Малую Азию. К тридцати годам Идриси уже имел научные работы по ботанике, географии, медицине.
В тот период Сицилийским королевством правил норманн Рожер II, интересовавшийся науками, в том числе географией. Рожер пригласил Идриси в Палермо — столицу своего королевства, и они договорились о составлении карты мира. Король, кроме того, хотел уточнить границы своего обширного королевства, занимавшего значительную часть Апеннинского полуострова, и узнать, как пишет Идриси, «географическое положение других стран, не подчиненных его власти».
Карта мира, вошедшая в науку под именами Рожера и Идриси, сопровождалась книгой, которая заключала, по словам Идриси, «полное описание городов и территории, природы и культуры населения, морей, рек, равнин и долин». Книга получила название «Развлечение истомленного в странствиях по областям».
Необычна судьба трудов Идриси. Они были безвестными до тех пор, пока в 1592–1597 гг. монахи-марониты не опубликовали некоторые извлечения из них в латинском переводе под странным и вводящим в заблуждение названием «География Нубии». Не больше повезло и картам Идриси. Монахи, в распоряжении которых находились оригиналы карт, вскоре потеряли их, и до нас дошли лишь копии. По этой причине мы не знаем достоверно, сколько же карт составил Идриси. Так, Брокгауз и Эфрон сообщают, что карта была выполнена на семи серебряных кругах, что, вообще говоря, соответствует теории о семи климатах, которые выделяли арабские географы, заимствовав ее у древних греков. В других исследованиях говорится лишь об одном серебряном круге. А историк И. П. Магидович указывает, что Идриси составил две карты мира, круговую и четырехугольную, на семидесяти листах.
Карта Рожера — Идриси знаменовала собой вершину в истории географических исследований мира в период, непосредственно предшествовавший завоеваниям Чингисхана. Известный арабист академик И. Ю. Крачковский назвал труд Идриси «монументальным памятником географии».
На карте на территории Восточной Азии показаны многочисленные озера. Некоторые из них названы. Однако среди них нельзя определенно узнать Байкал.
Версию о возможности происхождения названия Байкал из арабского языка не так давно высказал историк из Душанбе Ю. Мальцев{97}. Он пишет, что в малоизученной арабской космографии «Диковинки сотворенного» (XII в.) Байкал назван Бахр-ал-Бака, что в переводе с арабского означает «море, рождающее много слез» или «море ужаса». В космографии дается описание рельефа и климата Прибайкалья, рассказывается о проживающих там народах. О самом озере сообщается следующее: «Это море с удивительно прозрачной и приятной на вкус водой. Оно расположено за морем Алмазов. Всевышний создал его в форме двух рогов, соединенных вместе. Оно возникло из подземной расщелины. И стонало оно всегда, и будет стонать вплоть до судного дня. И море это находится в постоянном волнении и реве…»
Анализируя приведенное описание, Ю. Мальцев находит, что оно очень точно отражает природные условия Байкала. На основе этого сходства исследователь отождествляет море Бахр-ал-Бака с Байкалом и дает свое объяснение происхождению названия Байкал. Он полагает, что название Бахр-ал-Бака озеру присвоили арабские путешественники, затем оно «вошло в обиход местных тюркских народностей, позднее могло видоизмениться в более удобное для произношения — Байкал. Эта морфологическая инверсия имени, перекочевавшего из арабского языка в другие, впоследствии утвердилась как традиционное обозначение названия озера». Здесь Ю. Мальцев имеет в виду трансформацию только слова «бака», так как слово «бахр» по-арабски означает просто «море».
По нашему мнению, эта гипотеза вызывает самые серьезные возражения. Сейчас достоверно не известен ни один арабский географ и путешественник средневековья, который побывал на берегах Байкала. Возможно, сведения арабских географов о Сибири и народах, здесь проживавших, могли быть получены через посредство купцов, которые, несомненно, торговали с восточными народами, особенно с китайцами. И вряд ли обоснованно предположение, что название, данное путешественниками, могло внедриться в язык народов, живших у озера и, безусловно, имевших для него название. Как указывает известный исследователь топонимов СССР А. И. Попов, «явления… когда более древний на данной территории язык воспринимает новое название, принадлежащее иному языку, очень редки» и связаны они бывают, как правило, с «мощным воздействием сравнительно поздних политических и экономических влияний, иногда заставляющих принимать название в новой форме»{98}.
В 1974 г. появилась статья Э. М. Мурзаева и С. У. Умурзакова{99}, в которой авторы проводят идею, что географические названия Иссык-Куль и Байкал являются культовыми, возникшими под влиянием религии. Они отмечают, что во многих странах мира есть географические названия, предопределенные анимистическими верованиями и переживаниями или даже сознательным насаждением религией. Культовые географические названия существуют и в Азии, где издревле особо почитались горы, большие озера, реки. Так, монголы всегда поклонялись реке Орхон, принося ей в дар деньги и другие ценности.