Близкая по сюжету сказка-легенда о старике Байкале и красавице Ангаре есть у эвенков.
У бурят существуют многочисленные легенды и предания, действие в которых развёртывается непосредственно на берегах Байкала. И везде озеро-море называется одинаково — Байгал. Это название встречается в мифе-легенде о Бухе нойоне, шаманках Асуйхан и Хусуй-хан и родоначальниках бурятских племенных объединений Булагате и Эхирите, в легендах-преданиях об основателях племен Бурядае и Хоридае и о Баргу-баторе, родоначальнике бурятских родов{104}.
Перескажем некоторые из них.
…Прародитель хоринских бурят — Хоридой — был простым охотником. Вместе с двумя другими охотниками-товарищами он жил и охотился на северной стороне Байкала. Охотники кормились мясом убитых зверей и птиц. Как-то Хоридой задержался на охоте и вернулся в общий балаган позже своих товарищей. Те же, придя рано, сварили оставшееся от прежней охоты мясо — шесть шейных позвонков. Пять позвонков они съели, а шестой оставили Хоридою. Вернувшись, как и его товарищи, с охоты без добычи, Хоридой возмутился тем, что его обделили в еде. Он сказал: «Шейных позвонков оставалось шесть, а потому мне следует два позвонка, а не один. Мы живем вместе и должны все делить поровну. Так как вы меня обидели теперь, то я не желаю более жить с вами!». И он ушел от своих товарищей, перейдя по льду на южную сторону Байкала. Здесь он стал тоже охотиться. Однажды, бредя по берегу озера, он увидел купающихся женщин, которые, выйдя из воды, оделись, превратились в белых лебедей и улетели. В следующий раз Хоридой спрятался в кустах. Когда лебеди прилетели, сняли свои одежды и, превратившись в прекрасных дев, стали купаться, он выскочил из укрытия и взял одну лебяжью одежду. Девы наконец вышли из воды. Две из них оделись, превратились в лебедей и улетели, а одна осталась. Она сделалась женой Хоридоя и прожила с ним долгое время. У них было одиннадцать сыновей, от которых произошли одиннадцать хоринских родов, и шесть дочерей. Однажды Хобоши-хатун, так звали жену Хоридоя, спросила у него, куда он дел ее лебяжью одежду. Тот ответил, что лебяжья одежда до сих пор цела и находится недалеко. Хобоши-хатун упросила Хоридоя принести одежду, чтобы примерить ее и вспомнить былое. Хоридой подумал, что они столько лет прожили вместе, имеют столько детей, что теперь нет опасности. Он принес лебяжьи одежды. Хобоши-хатун надела их на себя и стала летать по юрте. Затем она вылетела из юрты через дымовое отверстие. Когда она вылетела, то в это время в юрте одна из дочерей гнала тарасун. Заметив, что мать улетает через дымовое отверстие и исчезает, дочь схватила ее грязными от сажи руками за ноги и пыталась удержать. Ноги стали черными, но Хобоши-хатун выдернула их из рук дочери и улетела. Она, кружась над юртой, дала напутствие своей семье: «Вы, земные жители, оставайтесь на земле, а я, небесная, полечу на небо, на свою родину! Весной и осенью, когда лебеди летят к северу и обратно, делайте обряд в мою честь!». С тех пор хоринцы и поклоняются своему защитнику от злых духов — белому лебедю…
Как отмечает Д. С. Дугаров, весной, когда из южных стран прилетали лебеди, хори-бурятки совершали обряд встречи своей прародительницы. Услышав крик лебединых стай, пролетающих над юртой, женщина выбегала из юрты одетой в безрукавку-уужи и головной убор и из деревянного ведра-тотхуура деревянным ковшом брызгала молочную пищу вверх навстречу и вослед улетавшим лебедям. При этом она обязательно произносила такие слова:
Птица лебедь, прародительница моя,
Березовая моя коновязь.
С дальyей-предальней стороны
По дороге небесной, воздушной,
В добром ли здравии возвратились?
Мы же, люди младшего подразделения
Батнайского рода, В нашем западном Тугнуе
В достатке и благополучии живем.
Из лучшей части
Белой пищи нашей отведав,
К прозрачному Байкалу пожалуйте.
Такой обычай, по сведению Д. С. Дугарова, бытует у восточных бурят-хоринцев, у западных бурят — аларских и тункинских хонгодоров, а также в родах хангин, шарайд, гушад, шошоолог.
Послушаем еще одно бурятское предание.
…Давным-давно на земле жил Хон тайжи хан. Он имел пестрого быка, похвалявшегося своей непревзойденной силой. Его призывы и хвастовство услышал молоденький бычок, принадлежавший западным хатам (духам. — С. Г.). Когда этот сивый бычок подрос, то он вступил в схватку с пестрым быком. Выбрав ровное место, они стали бодаться. Там, где упирались их задние ноги, в степи образовались горы; там, где упирались их передние ноги, возникли в степи бугорки. Силы пестрого быка постепенно стали иссякать. Поджимая хвост, он стал пятиться.
Среди наблюдавших бой быков находилась дочь Хон тайжи хана. Увидев, как пятится их пестрый бык, она взяла палку и ударила ею сивого быка по голове. Силы сивого быка стали падать, и пестрый бык его победил. Сивый бык, побежденный, удалился, шатаясь, на седые гривы Саян. Там, где он сгибал спину, вырастали сосны и пихты, там, где он качался из стороны в сторону, выросли березы и тальники. Наконец он превратился в каменное изваяние, которое и сейчас стоит в Торах, в долине Иркута.
Сивый бык был зол на дочь Хон тайжи хана. Чтобы отомстить ей, он, сделав очищение, силой своего волшебства познал ее три раза в три года, и она родила трех сыновей.
Вскоре после состязания быков дочь Хон тайжи хана забеременела. Родители ничего не могли понять, как это могло случиться, когда их дочь не знала ни одного мужчины. Они решили, что это наваждение злых хатов.
Когда пришло время, дочь Хон тайши хана родила прекрасного мальчика. Но хан не хотел признавать своего внука. Он распорядился положить мальчика в железную люльку, заковать ее толстыми железными обручами, привязать к стреле и выстрелить подальше, на северный берег Байкала. Как было решено, так и сделали.
Стрела с железной люлькой перелетела широкий Байкал и упала в яму, выкопанную быком в степи. Кругом ничего не было, лишь невдалеке у горы убого лепились десять юрт атаганова и двадцать юрт хотогонова родов.
Сивый бык, находясь в Саяне, догадался, что его первый сын лежит в железной люльке в степи, в яме. Он поспешил туда и накормил ребенка.
В бурятских родах были шаманки: Асуйхан в атага-новом и Хусуйхэн в хотогоновом роде. Они жили вдовами, а вдов, не имевших детей, обычно умерщвляли. Шаманок давно хотели умертвить, но они упорно предсказывали, что, по откровению тэнгэринов (божеств. — С. Г.), у них должно быть по сыну. Им верили, поэтому откладывали исполнение обычая.
Однажды шаманки принесли жертвы белому небожителю Заяну саган тэнгэри и узнали от него, что Асуйхан найдет сына в яме, вырытой в степи быком, что Хусуй-хэн найдет сына в щели берега Байкала. Шаманки созвали родственников и объявили им об этом.
На другое утро шаманки нашли в степи в яме железную люльку. Возле ямы пасся сивый бык. Шаманки хотели взять люльку, но бык бросился на них. Шаманки ушли ни с чем.
Шаманки снова устроили жертвоприношения. Жертвы боги приняли. И когда они снова пошли в степь, то сивого быка там уже не было. Шаманки взяли люльку, но никак не могли снять с нее толстые железные обручи. Они принесли жертвы отцу небожителей Эсэгэ малая тэнгэри. Тот разъяснил им, что нужно исполнить обряд укладывания ребенка в люльку. Для этого нужно было собрать всех родственников, заколоть большого жирного барана, наготовить именного мяса: бедренную кость, грудинку, тазовую кость, лопатку, сердце, печенку, селезенку и брюшину, приготовить колыбель и молоток.
Асуйхан легла в постель роженицы, Хусуйхэн стала повивальной бабкой и ухаживала за ней. И затем они выполнили обряд укладывания ребенка в люльку. Мальчика назвали Булагатом. Асуйхан души не чаяла в приемном сыне. Ребенок рос здоровым и крепким.