…Талые деревья полегли
Как сухожилья спинные,
Крепкие деревья полегли
Как бычьи хвосты,
Высокое небо заколебалось,
Словно вода в лукошке берестяном;
Преисподняя, страна адская, расплескалась,
Как помои в лохани,
Средняя страна заколебалась.
Как зыбкая трясина;
Морские волны взболтались,
Байкальские волны взбушевались;
На противоположной стороне долины
Повалились вершины утесов;
Вся долина запылала огнем молний…
И при описании поисков Нюргун Боотуром красавицы Юкэйдээн, похищенной духом Огнеомутного моря, снова повторяется, что байкальские воды взбаламутились от того, что фыркнул конь Нюргун Боотура{123}.
Факт приложения слова «Ангхара» в виде эпитета к названию Байкала в якутском эпосе подробно рассмотрел Г. В. Ксенофонтов{124}. Он полагает, что слово «джэнгкэрэ» — «прозрачный», встречающееся в языке северных якутов, изменялось по следующей схеме: джэнгкэрэ — джангхара — ангхара — ангара. Оно дало начало названию реки Ангары («прозрачноводная») и, применяясь к названию озера, отмечало особое свойство байкальских вод — их необычайно высокую прозрачность. Вместе с тем Г. В. Ксенофонтов не исключает возможность воспроизведения якутского «джэнгкэрэ» от бурятской и монгольской форм — «цэнкир» и «санхир» со значением «голубой, лазуревый».
Средний мир — земля — в эпосе изображается с большой теплотой и любовью. В этом мире расположена великая долина Кыладыкы. Кругозор ее необозрим, простор — неизмерим. Трава в долине зелена, деревья густо цветут. В ней водится много крупной и мелкой дичи, там всегда, круглый год, поют кукушки. Именно здесь расположены Байкал и еще одно море — Араат бай гал, под которым некоторые исследователи подразумевают Аральское море. О нем в эпосе П. Ойунекого говорится так:
…Далеко, где желтеет склон
Западных холодных небес,
Под грядою клубящихся облаков
Раскинулось широко,
Вздуваясь темной водой,
Разбиваясь о берег пенной волной,
Играет, бушует, гремит
Великое море Араат.
Через просторы моря того
Птица не перелетит.
Восемь заливов его
Вторгаются в грудь земли.
За восемь дней пути
Слышно, как грохочет прибой…
На море волненье всегда,
Леденящим холодом дышит оно,
Не стихают бури на нем никогда,
Не умолкает прибой никогда.
А что лежит за морем Араат?
Там — под нижним краем
Закатных небес —
Подымаются, словно белый дым,
Громоздятся, как облака,
Белые горы в снегу.
На хребте синеющих этих гор
Обрывистые утесы торчат,
Вершины острые их,
Словно копья широкие, поднялись…
Как ступенчатые горловые хрящи,
Громоздятся скаты каменных гор.
Здесь берет начало
Широкий, большой
Перевал Кээхтийэ-Хаан…
В связи с тем, что в якутских олонхо, по мнению некоторых исследователей, упоминается Аральское море, выдвигалась идея прихода якутов с запада. Однако один из видных исследователей якутского эпоса Г. У. Эргис{125} придерживается иного мнения. Отстаивая версию о приходе якутов на Лену из районов Прибайкалья, он пишет: «…в олонхо слышится отзвук пребывания предков якутов в более теплых краях. Так, почти во всех олонхо к западу от местожительства героя находится Арат-Байгал. По-видимому, это память об озере Байкал, около которого в древности жили предки якутов. Теперь всякое море называется «байгал». В этом утверждении чувствуется полууверенность — «отзвук», «память», но все-таки сама мысль ясна — возможно, что Байкал некогда назывался… Арат-байгал». К сожалению, Г. У. Эргис свое мнение не подкрепляет какими-либо доводами.
Наряду с морем Араат в олонхо иногда упоминается море Араал{126}.
Итак, мы видим, что слово «байгал» употребляется в героическом эпосе бурятского и якутского народов в разных значениях. В эпосе «Гэсэр» оно никогда не используется в нарицательном значении, а «море» передастся через «далай» или, в редких случаях, через «нуур». В бурятских вариантах эпоса Байкал и Лена упоминаются в сравнительном плане, что наряду с фактами проникновения в эпос географических названий позднейшего времени не дает полной уверенности в решении рассматриваемого вопроса. И все-таки при описании земли иногда встречаются скупые упоминания о Байкале вместе с широко представленным в эпосе Алтаем. Это дает нам основание утверждать, что бурятские версии эпоса окончательно оформились в районах Прибайкалья, Приангарья и Верхней Лены.
Иная картина наблюдается в героическом эпосе якутов. В олонхо часто употребляется слово «байагьал» в нарицательном значении — «море». Более того, в эпосе упонимаются Байкал и Ангара, в нем говорится о байкальских волнах и ветрах.
Объяснение здесь может быть одно — героический эпос создавался в глубокой древности и совсем не в тех краях, где ныне обитают бурятский и якутский народы.
Бурятский «Гэсэр» сродни одноименному эпосу монголов, хотя монгольская «Гэсэриада» бытует в прозе, а бурятская — в стихотворной форме. Оба эпоса имеют, несомненно, одни исторические корни. Некоторые варианты бурятского эпоса, например унгинский, близки к монгольскому, хотя сюжетные линии повествования несколько различаются: и здесь, и там одинаковы имена небожителей, одинаково названы земля, преисподняя.
Бурятский «Гэсэр» был создан на основе монгольского эпоса, а последний ведет происхождение от тибетского «Гэсэра».
Время сказалось в многочисленных напластованиях, проявившихся как в сюжете и композиции произведений, так и в перечне действующих лиц. В частности, многие исследователи видели в Гэсэре историческое лицо и отождествляли его с такими историческими личностями, как Хуан Ди — китайский император глубокой древности, Цезарь, Александр Македонский, Чингисхан, Госыло — князь из Северо-Восточного Тибета. Но все эти попытки, как замечает бурятский исследователь эпоса М. П. Хомонов, несостоятельны. «Гэсэр», скорее всего, не историческое сочинение, а целый свод произведений, принадлежащих разным народам и написанных в разные эпохи. Далее М. П. Хомонов отмечает, что географическую локализацию «Гэсэриады» установить трудно, можно лишь предполагать самые различные районы Азии — «от тропической реки Ганг до холодного Амура, от солнечной Хуанхэ до сумрачной Лены»{127}. Если же ориентироваться на тексты самого эпоса, то там ведется повествование о типично степных ландшафтах, образе жизни, присущем кочевникам. Вместе с тем в нем содержатся сведения об условиях, которые более характерны для лесостепной полосы Северной Монголии и Южной Сибири. Так что сведения, содержащиеся в самом эпосе, не дают возможности определить место, где он был создан.
Следовательно, при исследовании этого вопроса надо ориентироваться на исторические сведения. А они говорят о том, что истоки бурятского «Гэсэра» лежат в Монголии, в районах Центральной Азии.
Якутский эпос повествует о приходе на Лену групп лесных охотников и рыболовов. Они продвигались на север постепенно. Причиной их продвижения были не только межплеменные войны, но и нехватка в степях и лесостепях звероловческих угодий. В олонхо рассказывается о приходе на Лену богатого Омогоя и бедного Эллея.
Олонхо родились на старой родине якутов, где-то в, южных степных краях. Академик А. П. Окладников подробно рассмотрел, где может находиться эта страна{128}. В пользу того, что олонхо были сложены в южных краях, говорят многочисленные свидетельства. В олонхо рассказывается о теплом южном море, которое никогда не замерзает; в краях, где происходят события, водятся тигры и львы, народ разводит верблюдов и овец; на родине богатырей никогда не заходит солнце, никогда не желтеет трава, кукушки не перестают куковать, никогда не валятся деревья; народ там живет в юртах, а не в домах. А. П. Окладников на основании этих фактов заключает: «Таким образом, якутский фольклор и язык в полном согласии доказывают, что предки якутов когда-то жили на юге, в таких местах, где климат был значительно мягче и теплее климата современной Якутии. В этой стране имелись настоящие степи рядом с таежными массивами, горными хребтами и возвышенностями…»