На реке Маме киндыгиры встретили другой род — самагиров — и начали с ними воевать.
В былые времена территория, на которой жили эвенки, была намного шире, чем сейчас. И об этом можно судить по географическим названиям, обнаруживающим связь с эвенкийским языком либо по корневым основам, либо по способу словообразования. Например, на Руси в таких, казалось бы, исконно русских названиях, как Вычегда, Вологда, Онега, Пинега, Няндома, Волоколамск и другие, явно видны признаки эвенкийского или, во всяком случае, тунгусо-маньчжурского происхождения.
В Сибири тесное общение эвенков с якутами привело к тому, что эвенкийское ламу проникло в якутский язык. И довольно глубоко. Охотское море якуты стали называть Ламу байагъал, присоединив к эвенкийскому названию свое слово, обозначающее «море». Дорога, ведущая с Лены на побережье Охотского моря, стала именоваться Илин Лаамы суола — Восточная Ламская дорога, город Охотск — Лаамы. Более обстоятельно, с привлечением многих топонимов, этот вопрос рассмотрен якутским топонимистом Багдарыыном Сулбэ{10}.
Районы Околобайкалья к моменту прихода в край русских, в XVII в., были заселены преимущественно многочисленными племенами эвенков (тунгусов).
Буряты на побережье Байкала жили только на Ольхоне и в Приольхонье, по Голоустной, в устье Селенги. В бассейне Иркута обитали тюркоязычные сойоты и самодийское племя кайсотов (ирхитов). В 1643 г. на Байкал по приказу якутского воеводы П. П. Головина отправился Курбат Иванов во главе отряда, состоящего из 26 служилых и 48 промышленных и гулящих людей.
Карта расселения племен и родов народов Сибири в XVII в. Из книги «История Сибири с древнейших времен до наших дней».
Условные обозначения: 1 — монголы, 2 — тюрки, 3 — самоеды. Не заштрихованы районы расселения тунгусских родов и племен.
Проводником отряда выступал тунгусский князец Можеул. 2 июля отряд подошел к берегу Малого моря, построил суда и переправился на остров Ольхон. Отсюда Иванов отправил группу из 36 казаков и промышленных людей во главе с десятником Семейкой Скороходовым «вверх по Ламе на реку на Ангару». Скороходов прошел по западному берегу Байкала до Верхней Ангары, поставил здесь зимовье, собрал ясак с местных тунгусов и дошел побережьем до Баргузина. Так первые русские землепроходцы появились на Байкале и от эвенков (тунгусов) узнали об их названии озера-моря — Ламу. Князец Можеул, который выступал в качестве корреспондента русских служивых людей еще до Курбата Иванова, сообщал, что еще раньше (видимо, в 1640 г.) ходили «по Ламе в судах русские люди казаки… а отколева те казаки пришли и давно ли по Ламе ходят, того не ведают»{11}.
В русских документах долгое время под названием Ламу понимались разные географические объекты: Северный Ледовитый океан, Охотское море, озеро Байкал, что вносило изрядную путаницу, усугублявшуюся еще тем, что землепроходцы по собственному радению этим же именем называли Амур.
От эвенков русские получили и сообщение о том, что «брацкие» люди (буряты) называют озеро иначе — Байгал. Об этом определенно говорил тот же князец Може-ул: «А Ламу называют брацкие люди Байкалом озером…»{12}. В первых русских документах, перемежаясь, эти два названия и шли рядом, рука об руку. Эвенкийское Ламу на первых порах было даже более употребительным. Более того, русские документы со всей очевидностью показывают, что название Байгал по первости русские относили к самостоятельному озеру, которое, как они думали, расположено рядом с Ламу. Это явствует из следующего документа:
«А течет Лена река вершина ис ключей, а подошла та вершина Ленская к Ламе блиско. А по Ламе и по Байкалу живут неясашные тунгусы кумкагири и чилкагири, и иных родов много, а числа те тунгусы им не знают сколько их в роду. А соболей де у тех тунгусов много; а на Ламе остров именем Оихон. А ходу чрез Ламу до острова Оихона судового день. А люди на том острове живут братцкие многие; лошадей и всяково скота много, а хлеб у них родитца просо.
А с Оихона острова на другую сторону Ламы день же судового ходу.
А на другой стороне Ламы живут братцкие ж люди, конные, а тунгусы оленные, а от тех де брацких людей в правую сторону по Байкалу к Енисейской вершине живут люди точали, скотные. А Енисей река, которую называют Тунгускою и Ангарою, вышла из Байкала озера, а где вышла из Байкала та река, и в вершине она мала и мелка. А течет та река под Енисейской острог.
А вода в Ламе стоячая, пресная, а рыба в ней всякая и зверь морской. А где пролива той Ламы в море, того те тунгусы не ведают»{13}.
Из этого сообщения видно, что русские искали у Ламу такого же речного соединения с океаном, какое, как они уже установили, существует у Байкала, — через Ангару (Тунгуску).
В древних китайских хрониках Байкал называется Бэй-хай, что в переводе означает Северное море. Под этим названием он упоминается в трудах «отца китайской истории» Сыма Цяня (родился в середине II в. до н. э.), в описании истории китайского посольства во главе с Го Цзи к северным соседям — сюнну, известным у нас под названием хунну (хунны, гунны). Китайские императоры стремились задобрить сюнну богатыми подарками, принцессами на роли жен сюннуских предводителей (шаньюев), чтобы обезопасить свои земли от разорительных набегов степняков-кочевников.
Го Цзи явился в ставку шаньюя и стал добиваться приема. На вопрос сюннуского чиновника, руководившего приемом, о чем посол будет говорить с шаньюем, он пробормотал что-то невнятное и уклонился от прямого ответа. Так он сделал неспроста, потому что, видимо, был уверен, что не попадет пред очи шаньюевы, если скажет правду. Ему разрешили, тем не менее, пройти к шаньюю. И вот там-то Го Цзи дал себе волю и произнес речь. Он говорил: «К чему удаляться и скрываться на севере песчаных степей? В холодной и бесплодной стране делать нечего». В заключение посол предъявил шаньюю ультиматум — стать вассалом Китая. Ни речь посла, ни, тем более, его ультиматум не понравились шаньюю. В сильном гневе он сначала приказал отрубить голову своему чиновнику, руководившему приемом, а затем задержал Го Цзи у себя. Некоторое время спустя Го Цзи был отправлен на Байкал.
Так впервые, в 110 г. до н. э., китайские хронисты упоминают Байкал, называя его Бэйхай.
Следущее упоминание Байкала в китайских хрониках относится к 101 или 100 году до н. э., когда к только что ставшему у власти сюннускому шаньюю Цзюйди-хоу прибыло китайское посольство, возглавляемое Су У.
Цзюйдихоу перед этим предпринял шаги, которые в Китае посчитали за признак его мирных намерений. Поэтому посольство Су У везло щедрые подарки. Тем не менее оно включало более ста воинов и разведчиков.
Вопреки ожиданиям, шаньюй вел себя недружелюбно, держался гордо, хотя подарки, разложенные перед ним послом, принял. Он хотел было уже отправить посольство обратно, как поступило известие о мятеже китайцев, проживавших на землях сюнну. Посольство задержали. Шаньюй уехал на охоту. В ставке остались жены шаньюя, дети, младшие братья. Китайцы из посольства решили устроить мятеж, но их выдал перебежчик. Были вызваны войска, мятеж подавили. Сам посол в заговоре не участвовал, но его обвинили в этом. Хотя улик против него не было, его подвергли многочисленным и страшным пыткам, которые сопровождались предложениями отречься от верности своей родине и богдыхану и перейти на службу к сюнну (многие из посольства это сделали). Су У вытерпел все пытки и наотрез отказался как признать свое участие в заговоре, так и изменить родине.
В конце концов сюнну сочли Су У за духа, настолько он бесстрашно переносил сверхчеловеческие испытания, и отступили от него. Су У был сослан на Бэйхай. Его послали «в безлюдное место, где велели пасти баранов, и сказали, что он сможет вернуться на родину тогда, когда бараны оягнятся», т. е. пообещали ему вечную ссылку. Не изменили родине и некоторые другие чиновники посольства, но их отделили и поселили в других местах.