В министерстве ровным счетом ничего интересного не происходит. Авроры, вынужденные исписывать по сто ярдов пергамента, сами зевают, по кругу задавая одни и те же вопросы. После войны ряды авроров поредели, и становится ясно, почему они с энтузиазмом приняли недоучек Уизли и Поттера.
Аврор Джошуа Финчер, допрашивающий Северуса, — «Мы просто с вами беседуем, профессор», — учился у него лет пять назад, но тогда Северус и подумать не мог, что старательный райвенкловец пойдет в авроры. Джошуа предельно корректен и Северус перестает ощетиниваться на каждый вопрос, а сам Джошуа перестает заикаться, как при первой встрече, и, начиная со второго визита, вынужденное общение не доставляет неудобств ни одному, ни другому. Северус рассказывает то, что помнит, что знает. Джошуа вежливо, но упорно пытается узнать что-то сверх того. Северус в который раз повторяет, что не сидел около Волдеморта двадцать четыре часа в сутки. Джошуа обещает, что скоро все закончится и Северусу очень хочется ему верить.
Однажды, в середине февраля, он выходит из кабинетика Джошуа и встречается нос к носу с Амикусом Кэрроу, которого ведет хмурый охранник.
— Ах ты, гнида, — хрипит Кэрроу, — выжил, тварь. Ну что ж, это даже хорошо, просто прекрасно!
Северус молчит, даже не удостоив Амикуса взглядом. Как же он мечтал придушить Кэрроу в прошлом году — что его, что его ненормальную сестрицу! И сейчас, если не держать себя в руках, то можно же совершенно случайно послать вслед Кэрроу какое-нибудь не слишком простительное заклятье.
Грейнджер, что вполне ожидаемо, справляется с преподаванием вполне сносно. Она умеет быть прилежной и при этом, если что, не гнушается нарушать правила. А главное — ей действительно интересно и это с лихвой окупает многие промахи. Младшие курсы обожают почти-что-профессора Грейнджер, смотрят на нее, открыв рот. Ну понятно: героиня войны! И сама Грейнджер, отчитываясь о проведенных уроках (в их кабинете), взахлеб рассказывает о том, как прошел день. Он сидит, подперев щеку рукой и слушает, потому что, во-первых, сам-то наговорился в министерстве до мозоли на языке, а во-вторых, ему нравится ее слушать.
— Между прочим, сегодня день святого Валентина, — заявляет она, доедая булочку с корицей и допивая чай.
— Какое счастье, что меня не было в замке, — сообщает он.
— В этот раз, кстати, все было очень пристойно и очень романтично… — она отхлебывает чай.
— Ну же, продолжайте, Грейнджер, я вижу, вас распирает от желания рассказать подробности. Кто и что на это раз сотворил?
Она смеется:
— Рози Карлайн пришла на завтрак вся в слезах и с маргаритками в волосах. Это один юный джентльмен решил так выразить свое восхищение ее красотой, но Рози не оценила. И знаете, в чем была основная причина слез?
— Понятия не имею.
— Она не Маргарита, а Рози, ей нужны были розы в волосах, — она замолкает, а потом неожиданно добавляет. — Забавно, что в тот момент я вспомнила о вас, профессор.
— Забавно, — кивает он. — А что, мистер Уизли…
— А что мистер Уизли? — она округляет глаза, словно не понимает — о чем это он и тут же идет в атаку, — а вы поздравили профессора Дебове?
— Не наглейте, Грейнджер, — он зевает. — Я зверски устал. Финчер пообещал мне, что пару-тройку недель меня не побеспокоят, так что — ваша практика пока что закончена.
— Если честно, не могу сказать, что расстроена, — сообщает Грейнджер, вставая, — учить — это интересно, но жутко утомительно.
— А то я не знаю, — бурчит он.
— А еще мне очень-очень надо в Запретный лес, собрать вороний подснежник.<note>На самом деле есть подснежник Воронова, он действительно содержит галантамин, который можно (хоть и не выгодно) использовать при лечении болезни Альцгеймера и ряда миопатий.</note>
За окном то и дело метет, но дыхание весны уже чувствуется: небо, когда снег наконец-то перестает идти, становится выше, воздух прозрачнее, а солнце, стоит ему выглянуть ненадолго, припекает совсем по-весеннему.
— Что вас вечно тянет на приключения?
— Целебные свойства вороньего… — начинает она занудно.
— Избавьте, Грейнджер, — кривится он, — я знаю про его свойства. И не суйтесь в лес в одиночку. Там сугробы сейчас такие, что вас саму придется искать, как ваши подснежники. И искать придется мне.
Но она его само собой не слушает и притаскивает через пару дней целую корзину цветов с нежными, почти прозрачными лепестками, благоухающих талым снегом. К нему возвращается желание придушить ее голыми руками, за то, что не послушалась, за то, что слушаться не собирается и за то, что ему не наплевать на ее прогулки по Запретному лесу.
— Вы собрали — вам их и заготавливать, — заявляет он и уходит, вежливо прикрыв за собой дверь.
Он идет к Сесиль, хотя эти визиты доставляют ему все меньше и меньше удовольствия. Секс, оказывается, может наскучить. Стоит новизне: «Вот оно как бывает!» пропасть, как пропадает и вся прелесть этого занятия. Но Северус продолжает навещать Сесиль, и она продолжает пускать его, хотя и с ее стороны он видит охлаждение. Они похожи на пару, которая продолжает по инерции танцевать, когда музыка давным-давно смолкла.
Завтрак в воскресенье всегда немного отличается от завтраков любого другого дня. В зале царит какая-то особенно расслабленная атмосфера. Никто не спешит, а некоторые, как Сесиль, не спускаются к завтраку вовсе. Флитвик позволяет себе развернуть «Пророк» прямо за столом (чего в другие дни не делает) и читать его, не торопясь, потягивая кофе чашку за чашкой.
— Подумать только, — восклицает он. — Наш коллега сбежал! — «коллега» он произносит таким тоном, словно это самое грязное из всех непристойных ругательств.
— Кто? — тут же нервно вскидывается Поппи.
— Амикус Кэрроу, — отвечает Флитвик и добавляет, — вчера вечером. И куда смотрят наши бравые авроры? Он же ненормальный!
Северус допивает чай и деланно спокойно ставит чашку обратно на блюдце. «Ненормальный»! Это слабо сказано. Такое сочетание тупости, изворотливости и садизма Северус не встречал больше никогда.
— Подастся в бега и ищи-свищи его, — подает голос Спраут. — Как он выбрался из Азкабана?
— Его привезли в министерство для дачи каких-то важных показаний, — сообщает Флитвик. — Он воспользовался суматохой, пишут, что, возможно, ему помогали.
— Только этого нам не хватало, — тихо говорит Минерва и смотрит на Северуса. — С этого… с него станется начать сводить счеты.
Северус не боится, но ему ужасно не хочется разбираться еще и с этим. У него и так ни на что время не хватает: в редкие свободные минуты он пытается найти хоть намек на ритуал или на что-то похожее, чтобы снять с себя директорские обязанности. А еще у него не доделана аналитическая часть совместного эксперимента с Грейнджер и эта малявка позволяет себе пенять ему, что из-за него стоит работа! Сесиль недовольна, что он редко находит время на нее, а непроверенные работы студентов скоро обгонят по высоте Монблан. И как будто мало этого: так еще думать о Кэрроу. Но Северус знает, на что способен последний: выслеживать, таиться, напасть со спины, сделать гадость, долго мучить жертву… Кэрроу ничего не стоит поймать ученика и…
Кажется, МакГонагалл думает о том же:
— Надо запретить хотя бы временно отлучки из замка, объяснить доходчиво все ученикам.
— Они попытаются его поймать сами, — возражает Северус. Он обводит взглядом зал. Грейнджер, которая только что сидела и болтала с младшей Уизли, уже куда-то пропала. — Прости, Минерва, я должен…