Я наконец-то дошла до дома и в очередной раз поразилась, насколько заброшенным он выглядел. Первое, что бросалось в глаза случайному прохожему, если такие вообще захаживали в Вишневый переулок и доходили до тупика, где и стоял дом №8, – неухоженный сад. Хотя «садом» эти заросли мог назвать только неудачливый продавец, мечтавший как можно скорее расстаться с не самым приятным бабушкиным наследством. Деревья (некоторые были выше самого дома) здесь соседствовали с какими-то ужасно колючими кустарниками, сорняками и дикими розами с маленькими цветами и острыми шипами. Апофеозом всего этого буйства была покосившая и сто лет как разрушенная ветрами, дождями и, вероятно, магией беседка на заднем дворе, не менее покосившийся почтовый ящик около ограды (я заботливо выкрасила его и ограду в яркий голубой цвет) и, собственно, сама ограда, когда-то давно, наверное, очень красивая, а сейчас кривая и расшатанная, пугавшая прохожих своими странными узорами. Тем не менее, дом этот мне ужасно нравился; я любила его мрачную красоту чуть ли не больше творческого бардака родового особняка де Фойтенов в пригороде Алавии.
–– Здравствуй, дом, я вернулась, – сказала я, входя в своё пустое жилище. Разумеется, мне никто не ответил.
Тут стоит пояснить. Продавец поставил такую низкую цену на свое наследство не только потому, что оно было таким угрюмым и требующим серьезного ремонта. Вместе с домом шел комплект из пары-тройки призраков его дражайших родственников.
Молодой парнишка, продававший мне дом, дрожал как осиновый лист, когда открывал дверь.
–– П-проходите, осматривайтесь, – говорил он, с ужасом глядя по сторонам.
О том, что местные обитатели сильно не хотели продажи дома я догадалась почти мгновенно. Попробуй не догадайся тут – ты только сделал два шага внутрь, а на тебя уже летит с потолка огромная старая люстра, вся покрытая паутиной, тяжеленный книжный шкаф с грохотом падает на пол, а какой-то потусторонний голос аккомпанирует хныканью перепуганного продавца:
–– Убирайтесь прочь!
–– Замечательно! – заявила я, поворачиваясь к дрожащему хозяину и не обращая внимания на летающие в воздухе предметы. – Я покупаю ваш дом!
Он посмотрел на меня со смесью недоверия, ужаса и восторга. Сделку мы, к счастью, оформляли не в доме-убийце, а в уютной таверне.
–– Это был дом моей бабушки, – со вздохом рассказывал горе-продавец. – Она была единственным человеком, который мог там жить. Странное место… В детстве меня туда водили, и я чуть не умер от ужаса – мне казалось, за мной следят.
Как и любой подобный дом, этот оброс легендами: рассказывали, что в ванной на втором этаже когда-то утопилась одна из дочерей первого хозяина, который был жутким темным магом, проводившим в подвале страшные эксперименты.
–– У меня в этом подвале бабушка хранила соленья, но я сам туда ни за что бы не стал заглядывать. Жуть просто!
Наличие глубокого и надежно скрытого от любопытных глаз соседей только добавило преимуществ дому, и на следующий день я уже строчила письмо родне и искала по городу хорошего заклинателя, способного изгнать духов. Как назло, находились только те, кто мог их призывать.
«Эдочка, – писал мне папа в ответ, – зачем сразу уничтожать такую мощную магическую энергию? Духи, способные разрушать предметы, теоретически способны на нечто большее. Попробуй заточить их в медальон, который я создал специально для твоего милого домика. Инструкцию по использованию прилагаю. Обязательно расскажи, как все пройдет. Удачи!».
Вооружившись чудо-изобретением, прилетевшим скорой почтой из столицы, путанной инструкцией от папы-артефактора и собственным боевым настроем, я вновь рискнула войти в дом, чтобы через полчаса выбежать оттуда. Духов я не изгнала, зато лишилась чудо-изобретения и сотни нервных клеток, приобретя при этом парочку седых волос. Снова посещать Вишневый переулок мне как-то не хотелось. Возмущенный моей неудачей, еще через три дня в Солецк прибыл мой папа, пригрозив, что если утихомирить духов опять не выйдет, он привезет в «эту предлесскую дыру» своего старого друга демонолога и заклинателя.
–– Вот эта прелесть, – говорил он, показывая мне какой-то серый камень на верёвке, – способна поглотить души чуть ли не всех работников твоей лечебницы. Если даже она не справится, то я уж не знаю, что это за духи такие…