— Знаете, Рори… эти стаканы, которые Брэм вечно таскает за собой… в них чай со льдом.
Брэм уставился на нее так, словно она спятила. Остальные последовали его примеру.
— Хочу, чтобы все поняли, что ты больше не пьешь, — конфузливо прошептала она. — Ты бросил курить пять лет назад. Что же до наркотиков… я нашла витамины флинстоун и тайленол, но…
— Я не принимаю витамины флинстоун!
— Значит, ван э дей. Какая разница! Если б окружающие знали, что ты больше не такой плохиш, каким был прежде, то перестали бы считать меня сумасшедшей из-за того, что вышла за тебя замуж.
И Рори, возможно, согласится финансировать «Дом на дереве». Похоже, Джорджи стала расчетливой, и эти расчетливые мозги работали как часы.
Брэм наконец обрел дар речи:
— Только спятившая могла выйти за меня, но я рад.
Они обнялись как любящие супруги, хотя, судя по морщинке между бровями, Брэм злился на Джорджи.
— Мой герой! — влюбленно воскликнула она, погладив его по груди.
— Ты слишком добра ко мне, солнышко.
Лора задала Лансу и Джейд вопрос, явно беспокоивший всех окружающих:
— Ну как вы? Никаких симптомов?
— Не слишком хорошо чувствуем себя из-за смены часовых поясов, но в остальном — вполне здоровы, — заверила Джейд.
Рори открыла сотовый:
— Давайте список всего, в чем нуждаетесь. Одна из моих помощниц все соберет и оставит у задней калитки.
Ланс хлопнул Пола по плечу:
— Как же здорово снова вас видеть! Наконец-то у нас есть возможность обменяться новостями!
Джорджи тошнило от этой дружбы, поэтому она попыталось уйти, однако, услышав ответ отца, оцепенела.
— Боюсь, нам больше не о чем разговаривать.
Растерявшийся Ланс не знал, что ответить.
— Пол, конечно, для всех нас это нелегко, но…
— Неужели? — перебил отец. — Насколько мне известно, нелегко пришлось одной Джорджи. Ты, похоже, прекрасно устроился.
Лицо Ланса омрачилось. Джейд свела брови. Джорджи была тронута.
— Вперед, папа. Я не возражаю.
— Возражаю я, — бросил отец и ушел.
Уголок рта Брэма чуть приподнялся.
— Не понимаю! Вчера вечером твой отец был в отличном настроении, когда мы договаривались пойти на рыбалку!
Джорджи уставилась на Брэма. С каких это пор он стал человеком, на которого она может рассчитывать? Что же до отца, она не знала, оскорбил он Ланса из-за обиды на дочь или хотел всего лишь исцелить раненую гордость.
Она тщательно причесалась и наложила макияж, но ограничилась простыми джинсами и белой футболкой, чтобы никто не заметил ее стараний. Спустившись, она застала гостей за завтраком. Одновременно все пытались вести дела по телефону. Чаз стояла у плиты и жарила яйца по требованию гостей. Ланс попросил два жареных белка. Джейд прервала свой телефонный разговор, чтобы потребовать кипяток для своего травяного чая. Над садом пролетел вертолет. Сквозь стеклянные двери Джорджи увидела на веранде Пола. Тот тоже говорил по мобильнику. Лора сидела в столовой с блокнотом, и к ее уху тоже был прижат телефон. Мег, пристроившись на стуле за барной стойкой, делала все возможное, чтобы убедить мать в своем полном благополучии.
Брэм нес из гаража упаковку бутылок с водой, когда над ним пролетел второй вертолет. Оба стали кружить над домом.
— Вот так делаются дела в шоу-бизнесе, — пробормотал он.
Значит, утечка произошла еще быстрее, чем они ожидали.
Джорджи представила свисавшего из открытой двери вертолета фотографа с камерой, нацеленной на их дом. Подумать только, люди готовы рисковать жизнью ради того, чтобы получить снимок всех троих: ее, Ланса и Джейд. И что это им даст? Чек с шестизначным числом, уж это точно.
Она налила себе кофе и тоже выскользнула на веранду. Здесь шум вертолетных двигателей был еще громче. Отец, прислонившийся к одной из скрученных колонн, увидел Джорджи и поспешно закончил разговор. Они уставились друг на друга. Глаза у отца были усталыми. Может, все было куда проще, пока Джорджи оставалась ребенком, но она этого не помнила. И все же он остался вдовцом в двадцать пять лет и вырастил дочь в одиночку. И так и не женился.
Она взяла чашку в обе руки.
— Ты все еще подписываешь автографы за Ричарда Гира?
— Только вчера подписал один.
Пола стали просить об автографах, когда его волосы поседели. Сначала он пытался объяснить, что он не Ричард Гир, но люди не всегда верили, а некоторые даже язвили насчет зазнавшихся кинозвезд. Пол наконец понял, что не делает Гиру одолжения, раздражая его фанатов, и с того дня раздавал автографы.
— Бьюсь об заклад, это была женщина, — понимающе кивнула Джорджи, — и бьюсь об заклад, она обожала тебя в «Офицере и джентльмене». Людям придется это пережить. Что поделать, не лучший твой фильм.
— Верно. Они удивительно к месту забывают о «Неверной» и «Мистификации».
— Как насчет «Чикаго»?
— Или «Первобытного страха».
— Нет. Эд Нортон смотрелся бы лучше.
Отец улыбнулся, и оба замолчали. Нейтральные темы истощились. Джорджи поставила чашку на изразцовый стол и попыталась вести себя как взрослый человек.
— Я ценю все то, что ты сказал сегодня Лансу, но у вас двоих свои отношения, и мне не хотелось бы их портить.
— Ты действительно воображаешь, что я буду продолжать дружбу с ним после того, как он с тобой поступил?
Конечно, нет. Отец слишком заботился об ее имидже, чтобы допустить встречи с Лансом на людях. Луч солнца посеребрил его волосы.
— Ты весьма трогательно защищала Брэма сегодня. Однако сомневаюсь, чтобы кто-то этому поверил. Что у вас общего, Джорджи? Объясни — может, я пойму. Объясни, как можно мгновенно влюбиться в человека, которого презираешь? Человека, чей…
— Он мой муж. И я больше ничего не желаю слушать.
Но перчатка уже была брошена, и он подошел ближе.
— Я надеялся, что ты наконец успела понять, что он за человек.
— Что значит «наконец»? Я давно все поняла. И потом, мой первый брак не был особенно успешен.
— Просто Ланс был неподходящим для тебя человеком.
Наверное, во всем виноваты вертолеты. Они так шумели, что искажали слова.
— Прости? — переспросила Джорджи.
Отец отвернулся от нее.
— Я согласился на твой брак с Лансом, хотя знал, что он никогда не сделает тебя счастливой. Но больше я не повторю своей ошибки. Конечно, на людях я буду вести себя как полагается, однако наедине с тобой ничто не помешает мне высказывать свое мнение. У меня больше не хватит духу притворяться, будто все в порядке.
— Погоди! О чем ты?! Ведь это ты познакомил меня с Лансом! Ты его обожал!
— Как актера. Не как твоего мужа. Но ты не желала слышать ни слова против.
— Ты ни разу не сказал, что он тебе не нравится. Утверждал только, что его характер не так многогранен, как мой, намекая этим, что я должна быть более целеустремленной.
— Я вовсе не это имел в виду. Ланс — неплохой актер. Он нашел свою нишу и достаточно умен, чтобы не прыгать выше головы. Но он никогда не обладал индивидуальностью. Самобытностью, если хочешь. И всегда предоставлял окружающим рисовать его образ, каким они его видели. До встречи с тобой он почти не читал книг. Это ты сумела привить ему интерес к музыке, танцам, искусству, даже текущим событиям. Ланс легко поддается влиянию тех, кто в этот момент находится рядом, а это значит, что он действительно хороший актер. Но хорошего мужа из него не вышло. Мне было неприятно видеть, как ты ведешь себя с ним, — продолжал отец. — Словно благодарна за то, что он выбрал тебя, хотя благодарить должен бы он. Ланс подпитывался тобой. Твоим чувством юмора, твоим любопытством, твоей общительностью. Все эти вещи даются ему нелегко.
— Поверить не могу… Почему ты ничего не сказал? Почему не объяснил, как относишься к нему?
— Каждый раз, когда я пытался, ты вся ощетинивалась. Боготворила его, и никакие мои увещания ничего бы не изменили. Да и что дали бы все мои слова? Ты бы только возненавидела меня еще больше.
— Тебе следовало быть честным со мной. Я всегда считала, что к нему ты относишься лучше, чем ко мне.