— Да, и Скутер скормила его собаке.
Глаза Брэма постепенно заволакивало сонной дымкой. Последние несколько недель были безумными. Брэм уезжал на студию рано утром и возвращался поздно вечером. Джорджи ужасно тосковала по нему, сама не зная отчего… просто жизнь казалась совсем унылой без их постоянных словесных поединков. Даже их еженощные постельные схватки не возмещали его каждодневного отсутствия. Секс, как всегда, был страстным и волнующим, но чего-то не хватало.
Впрочем, известно чего! Доверия. Уважения. Любви.
И все же…
Последнее время она испытывала невольное уважение к нему: какой еще человек помог бы уличной девчонке? Какой еще мужчина способен заставить самую уродливую в мире женщину почувствовать себя супермоделью? Кроме того, он оказался на удивление трудоспособным. Но, как всегда, заботился только о себе, и это никогда не изменится.
Поппи порылась в сумке и объявила:
— На этот вечер у меня запланирован маленький сюрприз. Просто хочу, чтобы вы знали. Специальный штрих, который я сделала своей торговой маркой. Вам понравится.
Брэм мгновенно очнулся:
— Что за сюрприз?
— Потерпите. Все дело в спонтанности.
— Я не слишком помешана на спонтанности, — заметила Джорджи.
Браслеты Поппи громко звякнули.
— Вы нанимали меня, чтобы организовать роскошную вечеринку, и этим я и занимаюсь. Вы будете в восторге. Обещаю.
Брэму не терпелось удрать, поэтому он заглушил протесты Джорджи:
— Я на все согласен при условии, что меня не заставят носить колготки и пить безалкогольное пиво.
Поппи вскоре ушла. Брэм отправился на студию.
Джорджи хотелось смонтировать фильм, а еще предстояло работать над ролью Элен, но сначала она позвонила Эйприл. Даже живя в разных местах, они ухитрялись дружно работать над костюмом и аксессуарами Джорджи. Сегодня разговор шел о последней примерке. Повесив трубку, Джорджи записала новые мысли относительно роли Элен, а потом пошла наверх пересмотреть последние сцены, которые успела заснять: компанию матерей-одиночек, пытавшихся выжить на минимальную зарплату. Слушая рассказы этих несчастных, она все отчетливее сознавала, как повезло ей в жизни.
Отправляясь на охоту за своими героинями, она неизменно умудрялась сбегать от папарацци. В этом ей помогла Рори, разрешив пользоваться одним из своих гаражей, где стояла машина, которую не знали папарацци. Когда Джорджи хотела незаметно покинуть дом, она проходила во двор Рори через заднюю калитку и уезжала в «тойоте-королле», взятой напрокат Эроном специально для нее. Пока что ее не разоблачили, а видеокамера обеспечивала некоторую степень анонимности, достичь которой Джорджи не ожидала. Хотя женщины, которых она интервьюировала, знали, кто перед ними, Джорджи могла довольно свободно передвигаться по городу.
Несколько часов пролетели незаметно. Наконец в проеме двери показалась голова Чаз.
— Ваш старик перебирается в гостевой домик.
Джорджи резко вскинула голову:
— Мой отец?
Чаз дернула за отливающие фиолетовым пряди.
— Сказал, что так и не вывел из дома плесень. Лично мне кажется, что он просто хочет пожить за счет Брэма.
Отец не отвечал на звонки с того дня, когда она его уволила. Что означает его внезапное появление? Она не нуждается в очередной лекции на тему ее дурного вкуса и полной некомпетентности. И она определенно не желает говорить о Лоре. Может, она и права, что уволила Лору, но на душе все равно остался осадок. Жаль, что Брэма нет дома.
В комнату вошел Эрон, тащивший охапку пакетов.
— Внизу ваш отец.
— Я слышала.
Джорджи хотела закончить монтаж, а не вступать в очередной поединок, поэтому встала и подошла к Чаз.
— Послушай, если хоть какая-то крохотная частичка твоей души ненавидит меня чуть меньше, ты займешь моего отца на весь следующий час. Пожалуйста.
Чаз не торопилась с ответом.
— Ладно, — хмыкнула она наконец. — Но только если вы сначала что-нибудь съедите.
— Не приставай.
Чаз ответила злорадной усмешкой.
Благодаря стряпне Чаз Джорджи набрала потерянный вес, однако этот факт не уменьшил ее раздражения.
— Ладно. Но час начнется с того момента, как я поем.
— Вернусь через десять минут.
И она вернулась с двумя тарелками. На одной был салат с лососем и овощами, на другой — гигантский сандвич с тремя сортами мяса, сыром и гуакамоле[22]. Джорджи и Эрон обменялись обреченными взглядами, когда Чаз поставила перед ним салат, а перед Джорджи — сандвич.
— Вам нужны калории, — упорствовала она, когда Джорджи попросила поменять тарелки. — А Эрону необходимо похудеть.
Джорджи схватила сандвич.
— Подумаешь, тоже мне эксперт-диетолог!
— Чаз — эксперт во всем, — вмешался Эрон. — Только спросите.
Чаз с самодовольным видом сложила руки на груди:
— Я, например, знаю, что Бекки наконец вчера заговорила с тобой.
— Она хотела, чтобы я посмотрел ее компьютер, вот и все, — отмахнулся Эрон.
— Ты такой болван! Не знаю, почему трачу на тебя время!
Джорджи знала, но была не настолько глупа, чтобы разъяснить обоим, что Чаз была прирожденным воспитателем и нянькой.
Когда с сандвичем было почти покончено, Джорджи заставила Чаз спуститься вниз и посмотреть, чем занят отец. Эрон решил сменить масло в машине, а Джорджи вернулась к своему занятию. Прошел час.
— Можно войти?
Джорджи растерянно обернулась. В дверях стоял отец — в серых шортах и светло-голубой тенниске. Она машинально отметила, что ему нужно подстричься.
Он кивком показал на компьютер:
— Что ты делаешь?
Сейчас он наверняка скажет какую-нибудь гадость… но она все равно призналась:
— Новое хобби. Я снимаю фильм.
Молчание отца лишало ее равновесия. Джорджи растерянно подвигала компьютерной мышкой.
— Хобби может иметь каждый, — бросила она, вскинув подбородок. — Я купила монтажное оборудование. Просто так, для забавы.
Отец рассеянно пригладил волосы.
— Понятно.
— Я что-то не так сделала?
— Нет. Просто я удивлен.
Он удивлялся, что идея не исходила от него? И снова комнату наполнила напряженная тишина. Джорджи заставила себя сесть прямее.
— Пап, я знаю, ты не одобряешь моих методов, ни я не собираюсь больше обсуждать их с тобой.
Отец переступил с ноги на ногу и кивнул.
— Я… просто хотел спросить: не знаешь, где в гостевом домике находится распределительный щит? Случилось короткое замыкание. И я не хочу без спроса шарить в доме.
— Распределительный щит?
— Не важно. Узнаю у Чаз.
Шаги отца замерли в коридоре.
Джорджи уставилась на дверной проем. Он так странно вел себя с того дня, как обрызгал ее в бассейне. Нужно поговорить с ним по душам. Но разве она не пыталась это сделать? Пыталась. Год за годом. И терпела поражение.
Она повернулась к монитору. У отца верный глаз. Жаль, что она не показала ему отснятый материал. Только ей нужна поддержка, а не критика. Если бы только они могли… немного расслабиться и вести себя как отец и дочь.
И снова легким облачком промелькнули воспоминания.
Маленькая убогая комнатенка… уродливый золотистый ковер… разбросанные повсюду книги… Родители танцуют какой-то быстрый танец… и вдруг начинают щекотать друг друга. Гоняются друг за другом по комнате. Отец прыгает через стул. Мать хватает Джорджи в объятия.
«И что теперь будешь делать, громила? Малышка у меня!»
Все трое с хохотом валятся на пол.
Отец не ужинал дома, и Джорджи не могла спросить его, была ли в действительности та сцена или она все придумала. Хотя, возможно, это ни к чему бы не привело, поскольку отец, как правило, старался не отвечать на вопросы о прошлом. Нужно отдать ему должное: он никогда дурного слова не сказал о жене, хотя становилось все более очевидным, что их брак был ошибкой.
Наутро она проснулась от страха. Нервы были натянуты до предела. До вечеринки осталась неделя. Отец переехал к ним. Впереди были пробы на самую важную роль в ее карьере — роль, которую, по общему мнению, ей ни за что не сыграть. А теперь, заключив договор на постановку, фиктивный муж вполне мог решить, что не нуждается в ее пятидесяти тысячах в месяц, и потребует развода. Прыщ, вскочивший на лбу, был почти облегчением — небольшая проблема, которая вскоре разрешится.