— Я не думаю, что смогу сама себя порезать, — виновато заметила я.
— Давай, — спокойно отозвалась Лия, протянув руку, куда я вложила спокойно нож, следом протянув свою ладонь.
Мне было страшно смотреть на бледное лицо Данияра, поэтому, наверное, я даже не заметила боли. Я думала только о том, чтобы страшная чернеющая сетка, расползающийся по его телу, исчезла. Кровь смешивалась с чужой, более густой и почти черной. Я даже затаила дыхание, в ожидании какого-то чуда; что вот прямо сейчас, на моих глазах рана начнет срастаться. Реальность была куда реальнее, чем мне хотелось бы, поэтому максимум что можно было заметить, как через несколько минут оборотень начал дышать немного спокойней. Мне хотелось верить, что бледнеющие черные полосы мне не привиделись и они действительно слабеют.
Ладонь, за которую я держалась, вдруг едва заметно дернулась и стиснула мои пальцы, невольно вызвав у меня улыбку. Теперь я точно не встану, пока не проснется, а потом долго буду ругать за неосторожность.
Убедившись, что брату больше ничего не грозит, Бранияр отправился проверить, брошенный без присмотра народ… Хотя правильнее будет сказать — Лия выгнала. Озлобленная на всех и всё, она велела ему убираться и не появляться ближайшее время на глаза. Он попытался было возмутиться, но закончив свою тираду, травница обессиленно уткнулась в мое плечо, обвив тонкими руками плечи и в доме воцарилась какая-то тяжелая тишина.
— Я боялась, что ты не найдешь дорогу назад, — шепотом проговорила она, спустя какое-то время.
— Ты знала, что я вернусь? — удивилась я, посмотрев на светлую макушку, обладательница которой только крепче стиснула меня в объятиях.
— Конечно, — в голосе послышалась улыбка, — Знаешь ли, тела просто так в воздухе не растворяются, — Данияр чуть с катушек не слетел.
— Прости, — я закусила губу, чувствуя себя виноватой.
— Ты не виновата, — Лия подняла голову и вздохнув, облокотилась на деревянный бок кровати, оставив мою хлипкую тушку в покое, — Скажи мне лучше, кто там на поле преставился и откуда здесь дракон.
— Воевода, — нервно усмехнулась я, — Погоди, откуда ты знаешь?
— Чувствую, — мрачно отозвалась Лия.
— Ты поэтому так взбесилась? — спросила я и она молча опустила подбородок вниз, — Знаешь, я не буду ругаться, если ты решишь их поубивать.
— Ну спасибо, — наконец-то неуютная атмосфера разбилась о тихий смех.
— Могу даже подержать.
— Было бы неплохо, — согласилась травница, — Но ящер-то откуда взялся?
— Чистое везение, — хмыкнув, бездумно начинаю наглаживать чужую ладонь, — Борислав рассказал про друга, а мне так в голову засело, а потом опять царь, опять столица и бывший… И бежать надо было, а тут он… И, ну…
— Я ничего не понимаю, — засмеялась Лия, — Какой бывший?
— Со мной сюда мой бывший жених попал, — потрясенно выдохнула я, вспомнив о нем только сейчас, — Представляешь? Бегу я опять по этому лесу, опять оказываюсь перед царем, опять кого-то придавив. Думала опять убийца какой, а это он…
— И где он теперь? — нахмурилась травница.
— В темнице царской, наверное, я же приказ стребовала и бежать, я боялась, что вы тут друг друга с Мирославом поубиваете.
— Мы были близки к тому.
Мне не хотелось думать, что там сейчас с Сашей, хотя насколько я поняла, дорога из темницы только одна — на тот свет. Тем не менее я не рвалась собирать людей и рваться его спасать, наверное, я не такой хороший человек, как все думают. Просто в тот момент, когда я убегала от него по лесу, я отчетливо чувствовала угрозу жизни. Такое, оказывается, ни с чем не перепутаешь, это как тогда, когда у ручья на меня чуть не набросился дикий зверь, чувства на самом деле очень схожи. Где-то глубоко внутри мне было его чертовски жаль, но кто знает, что случилось бы, если бы я не наткнулась на то место и меня не выкинула бы в совсем другом мире. Я до сих пор не понимаю всех мотивов его поступков, не понимаю зачем он побежал за мной, зачем пытался обмануть…
Куда больше меня заботило то, что я не увидела родственников… Нет я вовсе не жалею, возможно тогда бы я уже не попала сюда и здесь действительно случилось бы что-то очень страшное. Просто я, оказывается, очень сильно соскучилась по родным и, когда добровольно отказалась от шанса их всех увидеть, осознала это.
Мы сидели на полу около кровати, тихо уговаривая друг другу все то, что скопилось за эти дни, не замечая, как за окном солнце медленно ползет к горизонту. Кажется, даже плакали и смеялись, но, когда дверь приоткрылась, явив нам уставшего Бранияра, обе уже были опустошенные и спокойные. Только щеки стягивали высохшие слезы.