Метафора «переноса через» породила широкий спектр слов, мыслей, высказываний и банальностей, которые могут иметь не больше отношения к реальности, чем та идея, что в процессе перевода «значение переносится» из А в Б. Пришла бы нам в голову мысль о «языковом барьере», если бы мы не думали о переводчике как о ком-то вроде «водителя грузовика»? Стали бы мы спрашивать, что переводчик «переносит» через «языковой барьер», если бы мы называли его «преобразователь», «языковой человек» или «обменщик»? Вряд ли. Используемые в научных исследованиях о переводе стандартные термины являются просто метафорическими расширениями — развитиями метафоры — самогó этимологического значения слова перевод.
Но выйти за пределы своего мира нам не удается. Мы продолжаем говорить переводить и продолжаем думать передавать, и поскольку мы думаем передавать, нам приходится искать дополнение или объект для этого глагола. И в рамках западной традиции размышлений о языке на эту роль всегда был один-единственный кандидат: значение.
Однако «значение» — не единственная составляющая высказывания, которую и в принципе, и практически можно «преобразовать» во что-то другое. Вовсе нет. Все, что говорится, произносится определенным тоном, с определенной высотой, в определенной ситуации, с соответствующим участием тела (жестами, позой, движениями)… Письменные высказывания тоже имеют определенный формат, они напечатаны определенным шрифтом или написаны от руки на определенном материальном носителе (на плакате, в книге, в газете, на задней стенке прибора). Однако передача большинства этих параметров высказывания обычно не воспринимается как часть работы переводчика. Что именно подлежит переводу, лучше всего иллюстрирует удачная шутка (шутки вообще часто помогают расставить акценты).
В мелодраме Джеймса Брукса «Испанский английский» (Spanglish) описана языковая ситуация, несомненно знакомая многим читателям этой книги и известная, вероятно, с самого возникновения человеческого общества. Героиня — мексиканка, мать-одиночка, работающая прислугой в богатой американской семье. Она не говорит по-английски, а ее десятилетняя дочка говорит. В критический момент, когда матери важно донести до хозяев свои мысли и чувства, она поручает дочери выступить в роли переводчика. С языковой точки зрения девочка к этому хорошо подготовлена. Но она не имеет представления о принятых в переводческой профессии нормах. Вместо того чтобы просто перевести смысл того, что говорит ее мать, она с большим воодушевлением и некоторым запаздыванием повторяет театральные движения матери. Говоря на отличном английском, она размахивает руками, топает ногой и повышает голос, имитируя испанскую речь матери. Эта сценка вызывает искренний смех. Почему? Потому что — с нашей точки зрения — только смышленому, но малообразованному ребенку может прийти в голову, что переводить нужно именно так.
Тем не менее существуют способы передачи на иностранном языке некоторых характеристик высказывания, выходящие за пределы тех довольно узких представлений о значении, из-за которых переводить становится проще, но скучнее. Возьмем, к примеру, звучание — а не значения слов — известного стишка:
Попробуем передать это звучание — не значение — на французском. Очевидно, что в точности сделать это невозможно, потому что у французского языка другой набор звуков. Но можно их сымитировать, используя самые близкие к английским французские звуки. Затем можно записать эти звуки так, как они были бы записаны по-французски, будь это французские слова:
Можно ли это назвать переводом? Да, но при одном условии: если бы вместо «перевод» мы говорили «произнесение» или «повторение». В настоящее время звуковой перевод (называемый также омофоническим), пример которого мы только что привели, имеет мало практических применений, но с исторической точки зрения он был одним из основных способов наращивания нашего словаря. На протяжении столетий носители английского, контактируя с представителями десятков других культур, слушали используемые ими слова, повторяли эти слова, заменяя их звуки английскими, и создавали новые слова вроде bungalow, cocoa, tomato, potato[3]. Точно так же теперь носители других языков, налаживая плодотворные торговые и культурные связи с носителями английского, переводят английские термины в звуковую систему своих языков, создавая новые слова на китайском (
17
«A small man’s son is astounded by the food market» // L. A. van Rooten. Mots d’heures: Gousses, Rames. Grossman, 1967.