– Пошли домой?
Мы медленно пошли в сторону нашего дома, взявшись за руки, как влюбленные, наплевав на редких прохожих. «А мы и есть влюбленные» – радостно подумал я.
…Шипело и плевалось маслом мясо на сковородке. В кастрюле булькали макароны. Мирные домашние звуки. А я слышал страстный шепот той ночи после ссоры, стоны, признания в любви, ахи, просьбы, обещания – безумный лепет двух влюбленных, только что отошедших от края пропасти под названием «расставание». Я вздохнул, вновь переживая ту ночь. Желание срочно увидеть Андрея нарастало. Ожидание уже давило не хуже тишины. Выключив газ под сковородкой, слив воду с макарон и бухнув туда приличный шмат масла и добавив приправы из пакетика, я решил, что пусть это покажется навязчиво, но я позвоню ему. Набрал номер на сотовом, и тут услышал, как щелкает замок и открывается дверь. Я поспешно сбросил звонок и, придав лицу спокойное выражение, вышел в коридор:
– Задерживаешься, сударь. Все готово, мой руки и пошли есть, а то я жутко проголодался, – и тут же почувствовал, что действительно хочу есть. Все же воспоминания иногда сильно захватывают.
– Не-а, сначала поцелуй, потом руки, потом кухня, – Андрей лихо подскочил ко мне, обнимая за шею и подставляя губы трубочкой. Я, смеясь, чмокнул его в щеку.
– Это не честно! – деланно обиделся парень.
– Честно, честно! Какой именно поцелуй, ты не оговорил! – улыбаясь, я шлепнул его по крепкому округлому заду – вообще Андрюшкина задница мне нравилась даже чисто эстетически – хорошая форма, далеко не у каждой женщины такая есть.
– Ах, так! – развернувшись, он быстро и властно притянул мою голову к себе, коротко поцеловав меня в губы:
– Я свое все равно получу! – и быстренько отпрянул от меня, спасаясь от подзатыльника, коим я хотел его наградить.
– Ничего, я с тобой позже разберусь. Накажу за плохое поведение, – пригрозил ему, направляясь на кухню, одновременно с удовольствием думая: «Повелитель, блин!». Мне нравилась эта черта, все чаще прорывающаяся в его поведении: властность в быту, смешанная с податливостью и уступчивостью в постели. Я представил себе ручного тигренка.
– Тигренок ты мой, – пробормотал я тихо, нарезая хлеб.
– Чего ты там бормочешь? – Андрей зашел на кухню и первым делом схватил с тарелки кусочек жареного мяса и быстренько сунул его в рот.
– Когда же ты отучишься кусовничать? Вот же целая тарелка стоит – садись и ешь! Нет, надо схватить кусок руками! – мне жуть как не нравилась эта его манера.
– А меня прикалывает, как ты злишься! – садясь за стол и беря вилку в руки, как нормальный человек, соизволил пояснить свои действия этот тип.
– Помнишь, как на прошлый Новый год ты мне все пальцы облизал? – Андрей демонстративно испачкал палец в соусе с тарелки и сунул его в рот.
Я вспомнил, как тогда поначалу я злился на него: то одно схватит, то другое. Ну кто пробует оливье, сунув туда палец?! Леон – мы отмечали у него на квартире вчетвером, почти по-семейному, – на это сказал: «Притерпишься, привычка у него с детства». А позже, уже порядком выпив, я действительно облизывал каждый пальчик Андрея: начал с запачканного в креме с торта указательного. Андрюха, не долго думая, сунул всю пятерню второй руки в торт и протянул мне. Я продолжил – это показалось увлекательным. Закончилось это облизывание – ну разве могло быть иначе? – в постели. И сейчас я, улыбаясь этим воспоминаниям, вопросил:
– Так вот чего ты добиваешься? А просто высказать свое желание влом?
– Не интересно, – коротко ответил, поглощая еду с тарелки так, словно с голодного острова, – Вкусно! Там еще что осталось?
– Боже, какой ты прожорливый! – я стал выкладывать ему остатки со сковородки.
– Я расту! – кусочки мяса исчезали с тарелки как по волшебству.
– Не хватало еще, чтобы ты меня перерос, – ворчливо произнес я.
– Это почему же? – он на минутку прервал поглощение всего, что под руку попадалось – наверняка опять в универе не ел. – Я, наоборот, хочу быть выше тебя. И сильнее.
– Ты младше, – я действительно хотел, чтобы он таким и оставался: симпатичным молодым парнем. А я вот этакий весь взрослый рядом с ним.
– Так я всегда буду младше. Ты мне вот что скажи: день рождения, конечно, твой. Но наша годовщина – общая. Я все же хочу пригласить Вадима с другом. Ты как? – он знал, что я этого его одногруппника несколько недолюбливаю. Хотя я никогда ему не признаюсь, что вообще-то его дружок мне как человек нравится, а я просто до сих пор боюсь, что этот чертов сокурсник однажды уведет у меня Андрюху. Короче – ревную. Я подумал: «Тут хоть под присмотром будут, не то, что в универе или, где там еще. Да и в компании он к месту придется».
– Приглашай, чего уж там, – смилостивился я. Захотелось дотронуться до Андрея и лишний раз убедиться, что он со мной. С момента нашей последней размолвки у меня бывали такие приступы.
– Сегодня твоя очередь, – напомнил ему о посуде, и, выходя с кухни, потрепал волосы парня.
В комнате включил телек, но еще жило ощущение мягких шелковистых волос, скользящих меж моих пальцев, и всплыли воспоминания последней нашей ссоры. И ее причины. Звук телевизора куда-то отдалился, а перед глазами вставали прошедшие события.
4. Без тебя мне плохо.
…Начало июля было жарким. Солнце палило немилосердно, заставляя плавиться асфальт, глохнуть машины в пробках городских улиц от перегрева, а людей раздеваться чуть ли не до состояния «Я на пляже». До отпуска оставался почти месяц, и я с тоской смотрел на безоблачное небо за окном офиса. Кондиционер, установленный совсем недавно, то ли был неисправен, то ли не настроен как надо, то ли просто малой мощности – ситуацию с жарой исправлял мало. Я оторвался от созерцания пустой блеклой голубизны, решив пойти и намочить всю голову водой из-под крана – в такое пекло соображалось плохо. На выходе из нашей рабочей комнаты столкнулся с Вероникой:
– А я к тебе! Мне помощь нужна! – она пошла вслед за мной по коридору.
– Ну что еще у тебя случилось? – мечтая о прохладной воде, равнодушно спросил я.
– Побудь сегодня после работы моим парнем! – деловито попросила она.
– Еще чего! – даже приостановился от такого неожиданного предложения.
– Я тебе потом все объясню. Ты согласен?
– Нет, – развернулся и пошел дальше, но у дверей туалета она схватила меня за руку:
– Ну, пожа-а-алуйста, мне не к кому больше обратиться, – хватка у нее еще та, даром, что женщина.
– Слушай, я и так от жары плавлюсь, голова не соображает, а тут еще ты со своими бредовыми идеями, – пытаясь оторвать ее цепкие пальчики от своей руки, с раздражением произнес я.