3. В свою очередь, Аверроэс не предусматривает этой способности оценивания, воспринимающей значения. Животному, чтобы ориентироваться в пространстве и реагировать на среду, она не нужна, достаточно воображения; а человеку приблизиться к смыслу чувственного позволяет другая способность – соображающая (сogitative), fikriyya. Мыслить по поводу ощущения значит не оценивать, а соображать. Способность соображать, которую латиняне будут называть virtus cogitativa, также находится в центре мозга, и ее функция заключается в постижении ma‘nâ, этого специфического значения, о котором уже шла речь. Аверроэс, однако, понимает его по-другому, он уже не говорит о враждебности, вредности, притягательности или любви. То, что воспринимает соображающий человек, есть чувственное в его индивидуальности. Увлекаемый разумом, расширяющим понимание конкретно-реального, позволяющим охватить больше, чем сам объект ощущения, заглянуть дальше и ближе видимого, человек, ощущая и воображая, имеет дело не просто со смутными, разрозненными аффектами, сгустками неуправляемой беспорядочной информации. Если перед нами лошадь, ее ментальный образ, то соображать – значит, помимо различных ее качеств, что мы видим непосредственно, выявлять то, что делает ее этой конкретной лошадью. Если же перед нами человек и мысленный образ этого конкретного человека, то соображать – значит схватывать то, что делает его этим конкретным человеком, так же как, глядя на портрет, мы узнаем черты конкретной личности. Аверроэс сравнивает это – ядро смысла – с мякотью под коркой плода. Соображающая мысль (cogitation) открывает доступ к уникальной сердцевине вещей, позволяет нашим ментальным образам, соотнося их с их источниками, служить своего рода портретами: соображать – значит превращать наши образы в правдивые иконы мира.
4. Эта способность меняет всё. Она позволяет человеку быть не просто вместилищем разрозненных аффектов, не просто субъектом восприятия; она дает ему возможность сознательно жить в мире, размеченном индивидами, конкретными, определимыми реалиями, которые он может именовать, «выговаривать», о которых он может вспоминать. Мысль-соображение выступает как преддверие познания, служа в некотором роде разумом до разума, способностью, подготавливающей действие разума через обнаружение объекта, к которому он сможет применить абстрагирование. Ядро, схватываемое ею, предвосхищает сущность и ее обусловливает, что было хорошо известно, например, Фоме Аквинскому. Создание понятия требует не только чувствования и воображения, но и этой соображающей способности, так как именно она «сверяет», сопоставляет восприятия, очерчивает в индивиде то, что делает его чем-то бóльшим, чем он сам: обнаруживает в нем общую для всех вещей природу.
Разве это не просто вопрос знания и истины? Нет, это нечто большее. Навязывая разуму свое посредничество, способность соображать ложится в основу развития человека как разумного животного. Ведь если человек разумен, то в основе своей он разумен не иначе как потенциально, и только предполагающая мысль может быть движущей силой его реализации в качестве разумного. Человек – это «пространство возможности» в том смысле, который вкладывал в это определение Винникотт, и соображающая мысль служит формообразующей силой этого пространства. Именно через образ, через упорядоченное накопление образов индивид конкретизирует и одновременно универсализирует себя. Соображающая мысль развивает ментальный зародыш, заполняет бесформенность, делает весомым наше Я, говорящее «Я могу», «Я знаю». Другими словами, разумная человечность складывается прежде разумности. Она возникает в образе, который соображающая мысль прорабатывает, рискуя потерпеть неудачу, сбиться с курса, заблудиться. Впрочем, это известно каждому – стоит вернуть слову его былую силу. Cogito ergo sum: я соображаю, следовательно я существую.
4. Разуметь
1. Разуметь (intelliger) – значит использовать разум (intellect). Принято видеть в этом реализацию наивысшей способности человека. Ее холят и лелеют, связывая с нею человеческое достоинство и благородство, в ней усматривают знак отличия. Конечно, человек наделен множеством способностей. Он – тело и потому обладает телесными доблестями, он – животное и потому обладает силами животного, но он еще и человек и, как человек, должен быть «разумен», коль скоро разум пропитывает его нижележащие способности – движение, чувствование, воображение. С этим никто не станет спорить.