Фитина, наоборот, подчиненные очень любили и считали вдумчивым, сердечным руководителем, у которого был собственный подход к любому вопросу, но который был готов выслушать мнение других. Хотя он действительно был новичком в разведке, но казалось, что он чувствует ее инстинктивно. При своем осторожном, тщательном отношении к делу Фитин стал великолепным руководителем. [185]
Пятый отдел, возглавленный Фитиным в 1939 году, значительно отличался от более крупного Первого Главного управления Внешней разведки и контрразведки КГБ, который появился во время «Холодной войны». Но даже и в то время его обогнали большинство других отделов ГУГБ, все из которых занимались внутренней безопасностью. Это были Первый отдел, ответственным за безопасность руководства, Второй, или Секретно-политический, обслуживающий сеть секретных агентов на всех уровнях советского общества. Третий, или контрразведывательный, отдел, руководивший агентурной сетью, которая работала по иностранцам, иностранным учреждениям и по советским гражданам, подозреваемым в шпионской деятельности в интересах иностранных разведывательных служб. Четвертый отдел руководил системой Особых отделов, ответственных за контрразведку и политическую надежность в Вооруженных Силах. Из общего числа в 1484 сотрудников ГУГБ, в Пятом отделе было всего 225 человек, которые все размещались в Здании № 2, более известном как «Лубянка». От этого места несло «репрессиями». [186]
К февралю 1941 года ГУГБ было выведено из НКВД и сделано независимым Наркоматом — НКГБ. Пятый отдел стал Первым управлением, что свидетельствовало о растущей важности внешней разведки. Другие отделы ГУГБ были объединены во Второе управление по контрразведке и Третье секретно-политическое управление. Под руководством Фитина московский штат нового Управления иностранной разведки продолжил свой рост. Количество сотрудников в зарубежных резидентурах насчитывало 242 человека. Структура оперативных отделов затем была модернизирована, но Германия оставалась Первым отделом. В 1939 году Пятому отделу были подчинены четырнадцать географических отделов. Первый курировал Германию, Венгрию и Данию, Второй — Польшу, Третий — Францию, Бельгию, Голландию и Швейцарию, Четвертый — Англию и так далее. Пятнадцатый отдел занимался технической разведкой; Шестнадцатый осуществлял оперативно-технические дела — такие как документация и тайниковые устройства. [187]
В отличие от начальника военной разведки, Фитин никогда не имел прямого доступа к Сталину. Так как его отдел был подчинен Главному управлению государственной безопасности НКВД, его рапорта должны были подписывать либо Л.П. Берия, либо В.Н. Меркулов, начальник ГУГБ. Меркулов служил во внутренней безопасности с 1921 по 1931 год. В декабре 1938 года он прибыл в Москву с партийной работы в Грузинской ССР вместе с другими близкими друзьями Берии; в ноябре Берия стал Наркомом внутренних дел. Затем, в феврале 1941 года, когда Наркомат государственной безопасности был выделен из ГУГБ НКВД, Меркулов стал наркомом, а Богдан Кобулов — его заместителем. Когда Меркулов отсутствовал, как например, с 9 по 13 июня, — рапорта Сталину и другим указанным в списке получателям, были подписаны Кобуловым. В тех немногих случаях, когда Фитин лично встречался со Сталиным, всегда присутствовал Меркулов; сомнительно, что Берия или Меркулов разрешили бы Фитину увидеть Сталина наедине. Но даже, если б он и имел такое разрешение, вряд ли, что Фитину удалось бы убедить Сталина согласиться с обоснованностью той информации, с которой он не соглашался. [188]
В то время как озабоченность германскими военными приготовлениями на западных границах все увеличивалась, Фитин был должен проводить все больше времени с начальником немецкого направления в Центре — Павлом Журавлевым. Фитин был лично ответственным за контакт с военной разведкой. Начиная с лета 1940 года и кончая июнем 1941-го, между двумя организациями поддерживалась постоянная связь. РУ часто передавало специфические необходимые запросы в НКГБ, после чего люди Журавлева приспосабливали их к возможностям конкретных резидентур и их источников, и посылали в нужные резидентуры. Все обмены между РУ и Первым управлением должны были быть одобрены Фитиным. Была, в частности, одна просьба в июле 1940 года, в которой Фитин переслал в РУ донесение источников в Братиславе — Словакия, о германизации словацкой армии. Это донесение Фитин лично переписал от руки. [189]
186
А.И. Кокурина, Н.И. Петрова и Р.Г. Пикойя и др. «Лубянка: ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ, 1917–1960. Справочник» (М.1997), См. также Колпакиди и Прохоров «Внешняя», 34.
188
Дата на рапортах, подписанных Б.З. Кобуловым Меркулову в июне 1941 года, взята из Яковлева «1941 год», кн. 2, 335–337, 349.
189
Дата на рапортах, подписанных Б.З. Кобуловым Меркулову в июне 1941 года, взята из Яковлева «1941 год», кн. 1, 134–135. См. также «Новая и новейшая история» № 4, 1997, 95–96.