- Стараюсь. Ты чай-то пей, остывает же.
- Спасибо. Так вот... Лесник - к ним, потом - они к нему. С ответным, так сказать, визитом. Дома, то есть, в сторожке, они его, по всей видимости, не застают. Зато видят там его внучку, Алису Касьянову. Девушке - шестнадцать, и родители ее бросили в раннем детстве, потому что... Ну, плохо у нее с головой было. А дедушка, Антон Георгиевич, дочку своего непутевого сына к себе под опеку взял и подальше от людей поселил. Как выяснилось, недостаточно далеко... Вернемся к нашим... героям. Они были уже прилично под градусом и... Вот что произошло дальше - одному Богу ведомо, поскольку все трое уже на том свете. Известно только, что лесник подал заявление в милицию об исчезновении своей внучки, а ему мягко объяснили - мол, тронутая она у тебя, дед, мало ли куда намылилась и с кем сейчас Новый год отмечает... "Висяк" им был нужен как рыбе зонтик, сами понимаете. Только лесник не успокоился. В прокуратуру поперся. К своему давнему другу, с которым вырос в одном детском доме. Вот друг его заявление и принял.
Я перевел дух. И тут услыхал, как в соседней комнате что-то скрипнуло. Я покосился на неплотно прикрытую дверь.
Усилием воли попытавшись прогнать подступившее вдруг чувство неведомой опасности, я продолжал:
- А что мог сделать прокурор? Подозрения своего приятеля насчет той бравой троицы он, конечно, учёл. Но подозрения ведь к делу не пришьешь. Для Касьянова было ясно как день - его внучка, его любимая Алиса мертва: в сторожке царил беспорядок, наличествовали следы борьбы и даже кровь... А еще - пропала одна вещь, которую Касьянов когда-то нашел в лесу и держал, к сожалению, на видном месте - на полке буфета. Заржавленный такой штык времен войны. В милицейском протоколе всё это было записано, но в возбуждении дела - отказано. Короче, ничего у прокурора не вышло путного - предъявить троице было нечего. Нет тела - нет дела, ну и так далее, в духе советского правосудия, когда с одной стороны - пожилой, сильно пьющий лесник, а с другой - заслуженные участники боевых действий, воины-интернационалисты и правильный советский журналист впридачу...
- Ты закончил? - спросил меня радушный хозяин, когда пауза начала уже затягиваться до неприличия.
- Ну, в общем - да. Дальше - одни лишь предположения. Почему прокурор столько лет тянул со своей местью участникам преступления? Почему посылал одному из подозреваемых елочные игрушки каждый год? И в чем, наконец, состояло это самое преступление? Кто конкретно его совершил? Я полагаю, что Шмаков. Салех Мамедов помогал, а Сорокин, в силу своего юного возраста, скорее всего, перетрусил, но не решился возражать более старшим товарищам. Так ведь было?
Мой собеседник как-то странно пошевелил седыми усами, закинул ногу на ногу и сцепил на колене пальцы рук.
- Так, да не так... Ты, Веня, сыщик неплохой, нечего сказать. Да и в психологии разбираешься. Но не до конца... Георгич мне в детдоме навроде старшего брата был. Защищал всегда, куском хлеба делился. А я вот... Через два года после той истории паралич его разбил. Еще пару лет он протянул и... Вслед за внучкой своей отправился. Я себе слово дал - накажу этих... отдыхающих. Но и они не лыком шиты оказались. Мамедов Салех бросил семью и на Дальний Восток перевелся служить - вскорости, правда, помер от инфаркта. Журналист вообще все время по стране колесил... Зацепить удалось только этого молодого засранца, Витю Сорокина. Он мне все подробности и выложил - как, когда, почему... И тогда я на много лет затаился. А куда мне было спешить? Георгича уже не вернешь, Алису - тоже...
- Прям сразу, чистосердечно и выложил? - усомнился я.
- Да нет, конечно, - процедил Гроссман. - Пришлось нанять пару серьезных людей для беседы с ним... Так вот, пьяные они в тот вечер были конкретно, все трое. На приключения любовные потянуло, как водится. Двинули к леснику, увидали там молодую-интересную... А Алиса, внучка касьяновская, даром что дурочка - заартачилась. Вот они ее и... Прав ты - Шмаков ее штыком ударил. А Сорокин, как только это дело увидел, чуть в обморок не упал. Вот тебе и вэдэвэшник. Рэмбо сортирный... А потом они ее в лес отнесли и закопали. И штык туда же, в могилу, бросили - улика все-таки. Вернулись в свой санаторий и поклялись молчать обо всем до конца жизни. Сорокин не знал, кто были те люди, что допрашивали его по моей просьбе. Подумал почему-то, что из Конторы они. Так им сдуру и брякнул... Соответственно, я оставался в тени. И решил подобраться к главному, то есть к Шмакову. Познакомился с ним на какой-то там книжной презентации. Стал выяснять привычки, распорядок дня. Нашлись и темы общие. Оба мы за жизнь потрепаться любили. Про Систему, и всё такое. Потом вот... Игрушки решил ему елочные посылать - по одной в год. Вроде как напоминание.