Колси принес ему кое-чего съестного на завтрак и вновь удалился – распорядиться седлать коней. Вскоре оба под чрезмерно ярким утренним солнцем отправились в путь.
Первые несколько миль проехали молча. Только остановившись затем, чтоб напоить коней, Девен заговорил:
– Что ж, Колси, сроку нам – до Михайлова дня. Затем я обязан вернуться ко двору, а до того времени мне приказано приодеться получше.
– Выходит, пора мне выучиться чистить бархат, – проворчал Колси.
– Да уж, пора, – согласился Девен, оглаживая шею вороного скакуна, дабы успокоить животное. Конечно, ездить на боевом коне каждый день глупо и неудобно, однако необходимо для поддержания видимости, будто Благородные пенсионеры – все еще военная сила, а не вооруженная банда, в которую волею случая затесался кое-кто из военных. Три коня, двое слуг… Хочешь не хочешь, придется подыскать в помощь Колси еще одного, но даже это обстоятельство не уберегло Девена от сердитых взглядов лакея.
После полудня дома, мимо которых лежал их путь, начали ближе и ближе тесниться друг к дружке, сгрудились плотной шеренгой вдоль южного берега Темзы, вытянулись вдоль дороги, ведущей к мосту. У одной из саутуаркских таверн Девен остановился освежиться кружечкой эля, а затем устремил взгляд к небу.
– Что ж, Колси, для начала – Ладгейт. Посмотрим, как быстро мне удастся оттуда выбраться, а?
Колси хватило здравого смысла воздержаться от предсказаний – по крайней мере, вслух.
На Лондонском мосту путь их значительно замедлился: здесь жеребцу Девена приходилось едва ли не протискиваться сквозь толпу, а самому Девену – крепко держать поводья да глядеть в оба. Путники вроде него двигались через мост шаг за шагом, смешиваясь с покупателями из заведений, устроенных вдоль моста: чего доброго, с боевого коня станется кого-нибудь укусить!
Немногим лучше обстояли дела и на том берегу. Смирившись с медленным шагом, конь Девена плелся на запад, вдоль Темз-стрит, пользуясь каждой открывшейся брешью в толпе, а Колси, едва поспевая за ним на своем пегом кобе[8], сыпал не слишком-то приглушенной руганью. Наконец они прибыли в перестроенные окрестности Блэкфрайерс, к дому и лавке Джона Девена.
Что бы там Колси ни предполагал касательно продолжительности их визита, Девен не сомневался: в гостях придется задержаться. Отец был очень рад известию о его успехе, но, разумеется, одним лишь результатом не удовлетворился: ему захотелось подробно узнать обо всем – от одежд придворных до убранства Приемного зала включительно. Сам он бывал при дворе всего несколько раз, а уж в августейшем присутствии – никогда в жизни.
– Возможно, когда-нибудь я и сам все это увижу, а? – заметил он, лучась беспардонным оптимизмом.
Затем, конечно же, обо всем пожелала услышать и мать Майкла Сусанна, и его кузен Генри, взятый родителями в дом после смерти младшего брата Джона. Надо сказать, сие обернулось к лучшему для всех заинтересованных сторон: Генри занял в семье то самое место, которое иначе пришлось бы занять Майклу – место подмастерья при Джоне под покровительством Почтенной компании торговцев канцелярскими принадлежностями, благодаря чему Майкл оказался волен избрать иной, более многообещающий путь. После этого разговор перешел к деловым материям, ну, а затем, разумеется, сделалось так поздно, что Майкл был вынужден остаться и на ужин.
Тоненький голосок из глубин разума отметил, что это и к лучшему: ужин с отцом не облегчит его кошелька ни на грош. Конечно, когда ты должен кредиторам не один фунт, глупо заботиться о каждом пенни, но вот поди ж ты…
Отужинав и отослав Сусанну с Генри, Девен с отцом уселись у огонька, с чашами изысканной мальвазии в руках. Отсветы пламени великолепно играли на венецианском стекле и красном вине внутри, и это зрелище наполняло душу и тело приятной, расслабленной негой.
– Значит, сын мой, место тебе обеспечено, – с радостным вздохом сказал Джон Девен, вытягивая ноги к огню.
Зловещие слова Елизаветы о судьбе Тилни засели в памяти накрепко, однако отец был прав. Среди Пенсионеров имелось немало «седых бород», и кое-кто из них вряд ли годился хоть для каких-нибудь дел. Если не встревать в откровенные глупости наподобие заговоров да покушений на цареубийство, он сможет остаться в отряде до тех пор, пока сам не пожелает выйти в отставку.
8
Коб – ирландская порода лошадей, отличающаяся средним ростом при широком, массивном телосложении.