Действительно, единственный визит в Приемный зал, в это царство избранных, подтверждал истинность сего утверждения как нельзя лучше. Между тем Девен и без того уже пребывал в долгах: придворная карьера обходится недешево, путь к возвышению необходимо мостить дарами на каждом шагу. Похоже, придется влезать в долги еще глубже. Таков уж, как и предупреждал отец, его жребий – потратить все, что имеешь, и даже больше, ради надежд сторицей окупить все затраты в будущем.
Разумеется, выигрывал в этой игре не всякий. Однако… Дед Девена был почти неграмотен, отец же, возделывая ниву книгопечатания, добыл довольно богатств, чтобы примкнуть к рядам джентри, а сам Девен намеревался вознестись еще выше.
И у него даже имелась мысль, как это сделать – только бы отыскать нужного человека.
– Милорд, – заговорил Девен, спускаясь по лестнице на две ступени позади Хансдона, – не могли бы вы посоветовать, как мне найти господина главного секретаря?
– А? – Барон покачал головой. – Сегодня Уолсингема при дворе нет.
Проклятье! Однако Девен обуздал себя и сохранил внешнее подобие учтивости.
– Понимаю. В таком случае, мне, очевидно, следует…
Тут он осекся, не завершив фразы: внизу, в галерее, показались знакомые лица – Уильям Рассел, и Томас Вавасор, и Уильям Ноллис, и еще двое знакомых по битвам в Нижних Землях. Дождавшись поощрительного кивка Хансдона, все они испустили радостный вопль, бросились навстречу и принялись наперебой хлопать Девена по спине.
Намерение до наступления вечера вернуться в Лондон было растоптано в прах прежде, чем Девен успел его высказать. Борьба с гласом рассудка, продлившись не больше минуты, завершилась полной победой: в конце концов, отныне он, Майкл Девен – придворный, а значит, должен и даже обязан вкушать все радости жизни при дворе.
Халцедоновый Чертог, Лондон,
17 сентября 1588 г.
Отраженное от полированных каменных стен, эхо тихого ропота вперемежку с нечастыми взрывами леденящего душу резкого смеха уносилось вдаль, скакало среди филигранных панелей из хрусталя с серебром, заполнявших собою пространство меж сводчатыми арками. Холодные огни озаряли целое море фигур, высоких и низкорослых, уродливых и прекрасных. Нечасто ко Двору собирались такие толпы, однако сегодня все ждали неких событий. Каких? Этого никто не ведал (хотя слухов, как обычно, хватало), но ни один из тех, кто только мог прийти, пропустить их не пожелал.
Итак, дивные жители Лондона, собравшись в Халцедоновом Чертоге, циркулировали среди черно-белого мрамора флорентийских мозаик огромного приемного зала. Дабы попасть сюда, придворным быть не требовалось, и посему среди лордов и фрейлин имелось немало визитеров с окраин, по большей части – в том же будничном платье, в коем они ходили каждый день. На фоне их монолитной серости изысканные туалеты придворных сверкали ярче обычного. Платья из паутины и дымки тумана, дублеты из розовых лепестков, наложенных друг на дружку, точно чешуйки брони, драгоценные украшения из света луны и звезд, прочая эфемерная роскошь – ради великого приема при дворе дивные, звавшие Халцедоновый Чертог своим домом, принарядиться не поленились.
Принарядились, собрались, и теперь ожидали. Пустовало лишь возвышение у дальней стены приемного зала – то самое, на коем стоял трон. Его затейливое кружево из серебра и самоцветов могло показаться паучьей сетью, дожидавшейся возвращения своей прядильщицы. Никто не взирал на трон королевы открыто, но каждый из дивных, собравшихся в зале, нет-нет да и косился на него краешком глаза.
Каждый… а Лу́на – чаще всех. А если нет, то бродила по залу – безмолвная, одинокая. Слухи и шепотки разносятся быстро; пожалуй, о том, что она уже не в фаворе, стало известно даже живущим за пределами Лондона. Впрочем, возможно, и нет: из опасений, простиравшихся от вполне обоснованных до откровенно абсурдных, провинциальные дивные всегда старались держаться подальше от придворных. Но, в чем бы ни состояла причина, подол ее сапфирово-синих юбок лишь изредка касался чьего-то еще. Казалось, королевская немилость окружает ее незримой непроницаемой сферой.
И вот с дальней стороны зала загремело, зарокотало, точно удары волн о скалистый берег:
– Грядет! Грядет повелительница всех дивных Англии, от белых скал Дувра до камней древней стены! Дорогу королеве, владычице Халцедонового Двора!
Море дивных всколыхнулось внезапной приливной волной: все собравшиеся пали ниц. Самые скромные (и самые робкие) простерлись на черно-белом мраморе, отвратив лица в стороны и накрепко зажмурив глаза. Луна прислушалась. Вот мимо мерно, уверенно прогрохотали тяжелые шаги. За ними последовал призрачный шепот юбок. По залу пронеслось хладное дуновение – скорее воображаемое, чем ощутимое.