Красногрудка
Как вестники близкой зимы, появляются в селениях и городах синички, залетают из леса сороки, а еще позднее мы видим других гостей из леса — снегирей, значит и морозы, и сама волшебница-зима совсем рядом.
Нынче же осень еще и не начиналась, а у нас в саду уже появилась красногрудая птичка — снегирь.
Лесная гостья, печально посвистывая, прыгала по земле и как-то неумело разыскивала пищу.
«Красногрудка» — так мы назвали птичку — была очень неосторожна и доверчива, когда к ней подходили, не улетала, видимо, ждала, не дадут ли ей поесть. Наверно, она долго жила у кого-то в клетке и потому потеряла осторожность, привыкнув получать готовый корм.
Нашла Красногрудка миску с водой, из которой пил сеттер, и спокойно напилась, не обращая внимания на лежавшего рядом хозяина миски.
Я знал, что если бы Красногрудка села даже на голову Мусику, то и тогда он не шевельнулся бы, не спугнул бы доверчивого «пассажира». Ведь хорошо обученному сеттеру запрещено гонять и хватать птиц! Вот кошки другое дело — такая птичка была для них слишком легкой добычей…
Прыгает Красногрудка по земле в саду перед моим открытым окном, и я слежу за ней, если ухожу, то поручаю Мусику охранять ее. При исключительной мягкости характера, свойственной всем английским сеттерам, Мусик очень не любит кошек: когда-то одна из них поцарапала ему нос и он с тех пор этих «царапающихся зверей» гоняет с нашей территории.
Лежит сеттер на солнечном пригреве, а Красногрудка прыгает рядом и что-то поклевывает…
Все это хорошо, но как быть дальше?! Надо отправлять нашу гостью в лес! Сделать это должен был тот, кто держал ее в клетке. Он хорошо поступил, освободив пленницу, но, поленившись отнести птичку в те места, где она родилась и привыкла жить — все равно погубил ее, ведь по существу она оказалась беззащитной!.. Пока я готовил сетку для поимки Красногрудки, «нянька»-сеттер, должно быть, задремал и не заметил подкравшейся кошки. Красногрудки я больше не видел…
Все живые существа, как говорит пословица: «где родились, там и приладились» и должны жить в тех местах, к которым их «приписала» природа. За время жизни в неволе пленники теряют осторожность и способности, необходимые для сохранения жизни. Выпущенные на свободу в незнакомой и не родной им местности, они преждевременно гибнут!
Преступные выстрелы
В начале августа я обучал своего молодого, первопольного сеттера: июль и август — самое лучшее время для подготовки подружейных собак. В это время молодняк тетеревиных выводков и перепелов отлично выдерживает стойку, подпуская молодую собаку на близкое расстояние, и потому неопытная «ученица» может крепко стоять, не нарушая критической границы: птица не взлетит самовольно — она поднимается «на крыло» только после того, как собаке будет дана команда: «Вперед!» Выполняя ее, сеттер начинает подвигаться осторожными шажками от места стойки к птице, сидящей в траве.
Поиском сеттера надо умело руководить, он должен обыскивать места в указанном направлении и не далее 40—60 метров от хозяина.
Я направил сеттера к опушке густых зарослей, вдававшихся клином в поляну.
Тут он случайно потревожил прятавшееся в кустах семейство мелких оленей-косуль: в десятке метров впереди меня выскочили два маленьких косуленка. Они удивленно остановились, потом перебежали полянку. Но тут же из зарослей послышался тихий призывный голос их матери, и косулята немедленно вернулись обратно, совсем не стесняясь меня.
Отозвав сеттера «к ноге», я ушел, очень сожалея, что на этот раз со мной не было фотоаппарата.
В конце августа я опять пришел в эти места и услышал стрекотание сорок. Причину их «сигнала» всегда надо выяснять!
В сотне метров от места моей первой встречи с косулятами на заросшей лесной дорожке я нашел мертвого косуленка. Он, раненый, видимо, имел еще силы убежать, но… погиб. Над ним-то и стрекотали сороки.
Решил пройти к месту обитания семейства косуль, чтобы проверить, нет ли там разгадки этой лесной трагедии. Из опушки уже никто не выскочил, но оттуда послышался тихий, как мне показалось, с оттенком страха и нежности, голос взрослой косули.
Захожу в чащу кустарников. Вблизи зашуршали ветки.
Косуля-мать стояла около второго косуленка, на его спинке была подсохшая рваная рана от дробового заряда. Крупные глаза матери, обращенные ко мне, выражали панический ужас — она боялась и за свою жизнь, а еще больше, наверное, за жизнь своего больного детеныша (он не мог встать и убежать), и мать не уходила от него.