Наше собственное исследование будет развито в других главах.
1 Смысл Творения
а) Место проблемы
Прежде всего, нужно снова сказать и подчеркнуть, что Бог сотворил мир любовью. Не ради тщеславия, не для показа всех Своих свойств и не для «демонстрации» их, как обычно говорят в богословии. Бог знает Самого Себя. Он знает, на что Он способен, и Отец уже имеет внутри Своей вечной жизни Сына и Духа, с Которыми Он может всецело наслаждаться тем, чем Он является. Следовательно, Отец не нуждается в том, чтобы поражать (удивлять) кого-либо, чтобы сильнее наслаждаться Своей божественностью. Не имеется для Него никакой причины, принуждающей Его иначе подчёркивать Свою Справедливость и Своё Милосердие, и никакой причины творить миры нарочно наполовину незаконченными, как предполагают некоторые, чтобы выставить напоказ разнообразие своих талантов. Бог творит только чистым добром и чистой любовью, так как любовь любит любить.
Мы уже мельком видели, какое изобилие радости Бог мог найти в Самом Себе или в Своей жизни Троицы. А теперь мы оказываемся перед великой тайной, которая заключается в следующем: почему Бог захотел творить? Или, иначе говоря: какую радость ещё может найти Бог для Своей любви в Своём творении? Мы оказываемся, как это часто происходит в богословии, перед чем-то вроде высшей тайны, подняться над которой мы не можем и которую мы можем только слабо осветить. Однако мы правильно догадываемся, что если мы будем обладать этим самым ключом, всё остальное будет открыто нам.
Проблема состоит не в том, чтобы понять, что Бог может испытывать радость любить и быть любимым. Это даже не нуждается в осмыслении, так как Бог есть Любовь, и это то, что подразумевает любовь. Но мы видели, что этот взаимообмен имел место в полноте и совершенстве в Самом Боге и, кроме того, в этом обмене был единственный возможный способ достижения совершенства. Мы пытались понять, какую роль могло исполнить каждое лицо в союзе двух других, позволяя им сообща осуществлять ту самую любовь, быть и обладать любовью, которой они взаимно одариваются при совершенном обмене, когда каждое третье лицо дарует двум другим, при равном совершенстве, всю любовь, какую оно получило. Можно даже представить, как мы уже признали, четвёртый объект, как общий для трёх божественных лиц предмет любви. Но при этом истинная проблема состоит в следующем: что ещё может представить наш ответ любви по сравнению с той, которую Бог находит в Самом Себе в Троице?
Классическое богословие полагало, что надёжно сохранит трансцендентность Бога, если будет отрицать в этом мире всё, что подразумевает истинную любовь. Бог должен был оставаться совершенно свободным творить или не творить. Если бы речь шла только о правовой свободе, то с этим можно было бы только согласиться. Но Бог, творящий через любовь — означает, что Он мог, даже являясь любовью, и в плане любви, найти в Творении только очень немного мотивов, или мало радости для творения. Чтобы Бог оставался совершенно свободным творить или не творить, учитывая то, что это творение было признано происходящим в плане любви, в конечном счёте, требовалось, чтобы Бог оставался достаточно безразличным к Своему творению.
Проблема очень серьёзна и очень глубока. Её место — на уровне метафизики. Если Бог определяется как абсолютное Совершенство, как «чистый Акт» (в аристотелевском смысле, где «акт» противополагается «возможности»), то Его счастье тоже может быть только абсолютным, и, следовательно, Он не будет знать ни развития, ни угасания. Но в ещё более глубинном смысле, оно не может ни от кого и ни от чего зависеть. Бог может творить вне последовательности времён в Своей вечности, в соответствии с великодушием и динамизмом Своего Существа; Бог может также спасти за пределами конкретного мгновения в Своей вечности ради верности Своему замыслу и Самому Себе; но Бог не может получить никакой радости от Своего творения, ни испытать никакой боли от отказа, так как Бог не может подвергаться никакой зависимости, не исходящей от Него Самого. Но если Бог не есть это абсолютное Совершенство, так понятое, если Бог есть действительно Любовь, и если Его совершенство есть только совершенство любви, которая есть Он, тогда всё полностью меняется, так как любовь подразумевает принятие зависимости от того, кого любят: «Любовь и независимая воля — несовместимы, разве что на поверхности. Таким образом, тот, кто больше любит, является более зависимым (что непостижимо, если Бог не есть чистая Любовь, я хочу сказать, если уступить стремлению воображения понимать любовь как некоторое свойство Бога, а не как собственное Его Существо, сильное, как и бесконечно чистое)[52]».