Заинтересованный этим фактом, Лимбо стал проводить систематические опыты, наживляя рыболовные крючки акульим мясом разной степени разложения. Акулы даже близко не подходили к крючкам. Правда, этот эксперимент не был повторен в более широком масштабе. По очень простой причине. Избранный метод 55 исследования, при всей его эффективности, оказался слишком уж тяжелым для экспериментаторов, так как запах гниющего акульего мяса вызывал у них острые приступы морской болезни.
Профессиональные ловцы акул, будь то в Южной Африке или во Флориде, отлично знают, что ярус на акул нет смысла оставлять больше, чем на несколько дней. На каждом ярусе до двухсот крючков; пойманные в первый день хищницы умирают через несколько часов, и через три дня ни одна живая акула не подойдет к приманкам.
Мы не раз убеждались в этом на «Калипсо»: если оставить на дне мертвую акулу, через несколько часов все живые уйдут.
Не исключено, что более подробное изучение этих фактов поможет найти действенное средство для отпугивания акул и защиты подводных пловцов. Конрад Лимбо применял в своих экспериментах не только акулье мясо, но и мясо других рыб, и опроверг тем самым широко распространенное мнение, будто селахий едят только порченное мясо. Возможно, очень голодная акула не откажется от подгнившего мяса, но такие случаи редки.
Акулы в нашем сквалоскопе погибли потому, что клетка была мала. Они попросту задохнулись. Большинство акул – большая белая (Сагсhагоdon сагсhаrias), синяя (Рrionace glauca), черноперая рифовая (Сагсhагhinus maculipinnis), рыба-молот (Sphyrna lewini) и другие – день и ночь непрерывно плавают: во-первых, у них нет плавательного пузыря, и если акула остановится, она пойдет ко дну; другим рыбам плавательный пузырь, объем которого они произвольно изменяют, позволяет останавливаться на разных глубинах; во-вторых, у акул, исключая некоторые виды, нет механизма для прокачивания через жабры воды, из которой кровь получает кислород. Другие рыбы непрерывно работают ртом, и создается постоянный ток воды, хотя бы сама рыба при этом стояла на месте. Возьмите обыкновенную золотую рыбку – она прекрасно дышит, не меняя положения в аквариуме. А большинству акул для дыхания необходимо двигаться. Теснота в нашем сквалоскопе обрекла пленниц на удушье, так как не давала им плавать достаточно быстро.
Уже после этого печального эпизода доктор Кларк рассказала нам о многих сходных случаях. Подопытных акул в бассейнах можно оживить, заставляя их плавать: аквалангисты тянут или толкают рыбину в воде, пока она не очнется. Известны и обратные примеры. Так, при съемке приключенческого фильма «Тандерболл» акул «усмиряли», таская их хвостом вперед или попросту не давая им двигаться какое-то время.
С тех пор мы разработали другие, более эффективные способы отлова, но я всегда буду помнить большую конструкцию из
металла и пластика на песчаном дне у Абу-Марина. Тамошние акулы преподали нам полезный урок. Стоило нам зазнаться и ослабить меры предосторожности, и они показали нам, как изменчивы и превратны природа и море. Рискованное возвращение к поверхности явилось серьезным предупреждением для каждого из нас; после того случая наш отряд стал вести себя намного осторожнее.
И тем не менее, подводя итоги, я отнюдь не могу назвать эти эксперименты негативными. Мы получили ценные данные о поведении селахий и лучше разобрались в том, что надо, чтобы изучать акул в неволе. Но такие опыты требовали серьезной предварительной подготовки, а мы уже были в пути. Поэтому было ясно, что следующим этапом наших работ должно стать исследование акул на воле.
КОРРИДА В ПУЧИНЕ
Филипп Кусто продолжает:
Моя камера направлена на Раймона Коля, он только что вышел из большой стальной клетки и не спеша плывет, держа наготове копье. Уголком глаза вижу трехметровую синюю акулу, идущую на сближение с Раймоном. Акула никак не реагирует на подводного пловца, который, описывая плавную кривую, с каждым движением рук и резиновых ластов приближается к ней. Подходя к точке встречи, Раймон чуть ускоряет ход, учащая работу ног. Круглый глаз акулы ни на секунду не отрывается от него. Сейчас их разделяет меньше двух метров, и они продолжают сближаться. Нажимаю спуск камеры. Ее стрекотание действует как сигнал. Рука Раймона выбрасывается вперед, и острие копья вонзается в тело акулы у основания спинного плавника. Одно движение могучего хвоста—синяя отскакивает метров на двадцать и снова идет ленивым ходом. Пловец, едва не опрокинутый толчком воды, теперь предусмотрительно возвращается в клетку, сопровождаемый двумя серыми акулами с белыми плавниками. Оглядывается на меня и торжествующе поднимает вверх большой палец. Обычно бесстрастные глаза моего друга сейчас сверкают под маской: есть!
Поворачиваюсь к акуле и вижу, как она, заложив вираж поодаль, снова идет в нашу сторону. Идет медленно, не выказывая никакого интереса к нам, и когда она проходит передо мной, я вижу вихляющуюся желтую бирку на короткой бандерилье, которую Раймон воткнул ей у спинного плавника. Это четырнадцатая акула, помеченная нами сегодня. И последняя. Я подаю сигнал: пора возвращаться к поверхности, на корабль.
Это отнюдь не такой простой спорт, как может показаться. Далеко не все акулы ведут себя так смирно, как большая Galeocerdo cuvieri; большинство из них реагирует куда быстрее, и реакция их может быть опасна. Чтобы пометить животное, Раймон должен подойти к нему на метр, вонзить наконечник копья возможно ближе к спинному плавнику и быстро отдернуть древко. В итоге бандерилья из нержавеющей специальной стали останется в таком месте, где мясо акулы всего плотнее, и совсем не будет ей мешать. К бандерилье на плетеном найлоновом шнуре привязана оранжевая пластмассовая бирка с номером и адресом Океанографического музея Монако.
Дважды сегодня акулы бросались с разинутой пастью на нашего импровизированного матадора, и Раймону приходилось поспешно удирать в клетку. К счастью, атаки были непродолжительными, акулы вскоре уходили. Эта подводная коррида производила на меня впечатление фантастического, волшебного зрелища. Даже краски парадные – золотисто-желтая, красная, синяя; наши легочные автоматы – словно трубы и тромбоны, и пузырьки воздуха создают музыкальное сопровождение праздника отваги. Всем нашим аквалангистам захотелось испытать себя в новом виде спорта, но лучше всех, несомненно, преуспевает Раймон Коль; возможно, тут играет роль его испанская кровь. И все-таки мне чуточку не по себе. Ведь перед ним не один бык, а целое стадо, которое к тому же располагает неограниченным простором для отступления и новой атаки. То, что я вижу, можно назвать корридой в трех измерениях.
Этот эксперимент должен помочь нам познакомиться с образом жизни акул Красного моря. Мой отец уже подметил, что нередко на одном рифе бывает много акул, а на соседнем, всего в нескольких милях от первого, – ни одной. Больше того, узнавая акул по шрамам (шрамы есть почти у всех акул), можно было заключить, что та или иная популяция привязана к одному месту. О миграциях акул известно очень мало. Мы знаем только, что в определенное время года можно наблюдать крупные скопления того или иного вида акул на мелководье или в эстуариях больших рек. Многие исследовательские центры, особенно в Южной Африке и Австралии, изучают миграции акул. И все же до сих пор проблема эта остается темной; мы даже не знаем, точно ли акулы переходят из одного района в другой. Один из важнейших моментов в таком исследовании – найти надежный способ метить животных, подобрать пригодный для этого материал, ведь большинство меток довольно скоро выталкиваются организмом акулы. Так было и с нашими бирками. Кроме того, метку может сорвать или откусить другое животное, она может выскочить и от трения о камни и затонувшие корабли.