К ним присоединяется Нилка. Она и Вася — рядовые матросы, старательно выполняющие команды строгого капитана Балдушки. То и дело слышится его голос: «Зачем так делаешь? Не говори, что не можешь. Не крути шибко руль! Спускай якорь!»
Девочка рассказывает ребятишкам о красивом красном трамвае. Втроём они прокладывают рельсы из щепок и веток тальника, растущего у ручья. И вот уже вагоновожатый Вася крутит руль, Нилка с кондукторской сумкой через плечо отрывает билеты Балдушке, который норовит проехать зайцем. Кондуктор объявляет названия остановок и объясняет приезжим, какой красивый в городе театр, как чудесно прокатиться на колесе обозрения в парке и что в магазине на главной улице продаются живые попугайчики и золотые рыбки. Ребята раскрыв рты слушают её рассказ, засыпают вопросами, но Нилка вдруг вспоминает, что ей надо к тётке, и бежит на ферму.
Издали она слышит громкое блеяние овец, доносится густой запах кошары. Женщины сгребают навоз. Увидев её, они зовут:
— Бригадир, племянница пришла!
— Нилка, ты откуда взялась? — удивляется Уяна. — Как ты выбралась из дома? Мама с утра в магазин пошла, вот всполошится, когда вернётся и не застанет тебя. Ну, раз пришла, давай работать.
Она ведёт её на ферму. С непривычки Нилка задыхается от резкого запаха.
— Это наши ясли, — Уяна подводит ее к отгороженному низкой изгородью чистому загону, где на свежем сене лежат новорождённые ягнята. Тётка выбирает среди них самого маленького, с мелко завитой серебристой шерстью, и ставит на ноги. Минуту ягнёнок стоит на своих дрожащих ногах, неуверенно делает шаг вперёд и падает. Передохнув, он уже сам пытается встать на ноги, но тут же снова падает и беспомощно мотает головой на морщинистой слабой шее.
Тётка приносит бутылку молока с резиновой соской.
— Мать не подпускает его к себе, так что придётся тебе воспитывать.
Нилка берёт бутылку и суёт соску в мокрую мордочку ягнёнка. Он неумело жуёт её, девочка помогает ему, и вот уже слышится довольное чмоканье.
* * *
Нилка часто прибегала на ферму, быстро привыкла ухаживать за ягнёнком. Он окреп и бегал по загону на своих высоких, тоненьких ножках.
Научилась Нилка доить коз и овец. Ей нравилось смотреть, как, пенясь, звонко ударяются о дно посуды тугие молочные струйки. Доярки сливали молоко в большие бидоны. Уяна запрягала бричку, и они вместе отвозили молоко на сыроварню.
Нилка с Уяной едут по степи и видят, как собака с азартным лаем разрывает глубокую нору суслика. Вот уже исчезла голова, туловище, торчит один ликующий хвост, но суслик выскакивает из запасного хода и с резким свистом бесследно исчезает в степи. Обманутый пёс обиженно скулит, высоко задрав голову, но через некоторое время бежит к новой сусличьей норе.
Они подъезжают к приземистой избе, где находится сыроварня. Тётка привязывает коня и только берётся за тяжёлые бидоны, как слышится:
— Давай помогу, бригадир.
Высокий плечистый парень двумя руками легко поднимает бидоны и относит на весы.
— Вот не ожидала встретить здесь соседа! — насмешливо говорит Уяна.
— По пути заскочил, — оправдывается он.
Нилка знает, что старшего брата белоголового Васьки зовут Иваном. Он работает в колхозе конюхом и часто бывает на ферме.
Иван ловко вскакивает на коня. Застоявшийся жеребец, почуяв бывалого седока, встаёт на дыбы. Далеко разносится по выжженной солнцем степи его ржание и громкий цокот хорошо подкованных копыт.
Уяна ждёт, когда кладовщица примет молоко, выпишет квитанции. Потом они с Нилкой идут в сыроварню. В громоздких деревянных чанах квасится молоко. Под могучими прессами в крепком рассоле томятся жёлтые круги сыра. Везде стоит запах кислого молока. Их угощают свежим тёплым сыром.
Уяна ставит на телегу пустые бидоны, и они трогаются в обратный путь.
Лучшее счастье — быть молодым,
Цвести, как цветок полевой.
А когда старость к тебе подойдёт,
Будто повеет зимой… —
запевает протяжно тётка.
Нилка улавливает в этой песне затаившуюся, непонятную ей тревогу. Уяна сейчас совсем не похожа на энергичного бригадира, а выглядит какой-то растерянной.
— Зачем ты так поёшь, тётя? — спрашивает племянница. — Ты ведь не бабушка. Ты никогда не состаришься.
— Это старинная песня. Её пела бабушка, когда была молодой, потом будешь петь ты, когда подрастешь, — говорит Уяна и обнимает одной рукой Нилку.