— Подучиться бы, Владимир Иванович. Знаний маловато, много ошибок делаем, — сказала ему Уяна.
— Дело говоришь, бригадир. Подвернётся случай, обязательно пошлю тебя учиться в город, — пообещал председатель.
Через несколько дней Уяна прибежала домой сразу после утренней дойки.
— Мама, еду в город, председатель посылает на трёхмесячные курсы. Говорит, повышай, бригадир, свою квалификацию, — выпаливает она единым духом и кидается обнимать Нилку. — Собирай, мама, вещи, сегодня уезжаем!
После её ухода Олхон неподвижно стоит посередине избы, потом, спохватившись, кляня себя за нерасторопность и забывчивость, открывает свой заветный сундук, собирает нехитрые наряды Уяны. Она гладит старую юбку и вышедшее из моды платье. Чистит и выбивает пыль из суконного пальто.
Уложив вещи в фанерный чемодан, Олхон ненадолго отлучается из дома. Она обходит соседок и возвращается с эмалированным кухонным тазиком, наполненным творогом, затем принимается за варку сыра по одному ей известному рецепту. Сыр варится долго. Олхон мешает и добавляет соль, масло, сахар, яйца, и снова немного соли и сахара, и семена тмина, пока не получается тяжёлая жёлтая лепёшка. Она кладёт её на чистое блюдо и выносит остывать в чулан. Для пробы Олхон отрезает кусочек, и они вместе с внучкой едят тёплый, тягучий, тающий во рту сыр, отдающий тминным запахом.
Нилка уверена, что ничего вкуснее ей не приходилось есть, она просительно смотрит на бабушку, но та неумолима:
— Это Уяне. Когда поедешь ты, тебе я тоже сварю.
К ним забегает Иван, на нём тёмно-серый в полоску костюм Бориса, он ладно сидит на его высокой фигуре.
— Бабушка Олхон, а Уяна не приходила? Мы сегодня вместе едем в город, нас много молодёжи собралось со всех улусов. Колхоз даже машину специальную даёт. А где она? Не опоздает? — волнуется он.
— Сейчас прибежит, — успокаивает его бабушка, подходит к нему и стряхивает невидимые пылинки с пиджака. — Борису был бы уже тесноват, наверно. А тебе как раз. Носи, студент, учись как следует.
— Спасибо, Мария Эрдынеевна, — радостно вспыхнув, благодарит сосед. — Мне бы экзамены выдержать. Окончу институт и приеду работать в Алгу, здесь к тому времени школу построят.
В дверях появляется Уяна.
— Нарядился-то как! — подшучивает она. — Как будто настоящий студент. А ещё впереди экзамены.
— А чего, выдержу, главное, не трусить, — поддерживая её задиристый тон, смеётся Иван и убегает.
Вскоре раздаётся крик Васьки: «Машина приехала! Машина приехала!» И вот Иван уносит фанерный чемодан, который бабушка для надёжности обтянула ремнями из сыромятной кожи. Тётка, стараясь скрыть волнение, быстро прощается, обещая на ходу:
— Как устроюсь, напишу.
У ограды их дома стоит грузовик. В кузове полно парней и девушек. Иван помогает подняться Уяне, запрыгивает сам в кузов. Машина отъезжает от дома, обдав провожающих сизым дымом. Анна, Кузьма, Васька, бабушка и Нилка смотрят вслед, пока грузовик не становится чёрной точкой и не исчезает вдали, за поворотом на большой тракт.
— Проводили своих, теперь будем писем ждать, — говорит Анна и потуже завязывает платок.
Бабушка и внучка возвращаются в опустевший дом. Олхон не спешит, как обычно, убирать посуду, наводить порядок. Она садится на широкую лавку и обнимает Нилку.
— Вот и остались мы вдвоём. Скоро и ты уедешь, буду я совсем одна, — вздыхает бабушка.
— Я выучусь в городе и приеду к тебе, будем жить вместе, — успокаивает её внучка.
— Ты у меня прямо как батор Алаир. Выручка моя, правда, долго ждать мне придётся.
Олхон молчит, потом произносит тихо, как заклинание:
— Знаешь, как говорится у бурят: чтобы старики горя не знали, дети должны всегда возвращаться в родную юрту…
* * *
Шли первые дни сентября. Если днём было по-летнему тепло, то вечера стояли прохладные и сырые. Бабушка понемногу топила русскую печь. От прогретого сухого воздуха окна сильно запотевали, и Нилка выводила пальцем на стекле разные буквы и цифры. Ей хотелось скорей пойти в школу, но почему-то задерживалась в городе мать.
Теперь Нилка, Балдушка и Вася играли в школу. По праву старшей девочка была учительницей. Бабушкины очки всё время соскальзывали с её носа, она придерживала их одной рукой, другой ставила отметки своим ученикам в самодельные дневники. Она сильно жалела, что забыла в городе любимую книжку и не может сейчас прочесть её своим друзьям. Нилка была строгой учительницей, но когда оканчивались уроки, она первой выскакивала во двор. Они убегали в огород полакомиться последними стручками сладкого гороха. Вслед за ними кидался Далайка.