Вы, конечно, дорогие мои читатели, про Верину жизнь в семье и про Павликовы беды в школе услышали сейчас от самих героев. И герои считают себя обиженными. Но мне-то, автору, про них больше известно. И я могу вам твердо сказать, что семья у Веры очень хорошая, и отчим хороший, чуткий человек, и мама Верина с дочкой всегда ласковая. Только как Мише мало дядиных рассказов, так и Вере мало маминой ласки. Вот Вере и кажется, что мама более ласкова с Ниной, чем с ней, А Нина? Она скрывает от отца, что дружит с мальчиком, и вообще не делится с ним тем, что ее волнует, потому что ей тоже кажется, будто он не поймет ее. Ну, про Павлика и говорить нечего — всем ясно, что ему тоже только кажется, будто учительница его невзлюбила и придирается. Он учится плохо, а она требует знаний, Требует, а ему кажется, что придирается.
В чем дело? Почему людям иногда кажется не то, что есть на самом деле? Ведь так часто мы хотим, чтобы все было по справедливости, ищем ее у других, требуем к себе, а сами судим о людях несправедливо, ошибочно — не по тому, какие эти люди есть, а по тому, какими они нам представляются. Представим их искаженно и сами же обижаемся на них! Заблуждаемся в чем-то, а обвиняем кого-то. И даже ссоримся. Даже из дома уйти готовы.
Ведь задумал же Миша бросить и маму, и папу и убежать на какой-нибудь корабль. Конечно, у него это, может, только одни мечты и наивные планы, никуда он не сбежит. Но кто знает. Случается, и бегут вот так, не разобравшись…
А как разбираться? Как?
Что надо для того, чтобы правильно судить о людях? Самому быть справедливым?
Да, конечно. Только что это значит: «Я справедливый»?
Ведь каждый так говорит. Мало кто добровольно согласен признать себя несправедливым.
И в чем же она проявляется, эта самая справедливость? Чем я могу измерить ее у себя?
Вообще — с чего она начинается?
«Мне хорошо, мне удобно!»
Представь себе такой случай: ты вошел в трамвай и сел у окна. Приятно обдувает ветерок, и тебе интересно смотреть на мелькающие дома. Словом, и хорошо, и удобно. И вроде бы все законно — место-то «детское».
И вдруг рядом появляется старушка. Свободных мест нет, и она остановилась около тебя. Ты заметил, ее, но делаешь вид, будто не видишь: отворачиваешься, насколько шея позволяет, и так внимательно рассматриваешь улицу, словно никогда ее не видел до сих пор. Готов даже высунуться наружу чуть не до половины. Потому что тебе все-таки немного стыдно. Ты же давным-давно знаешь стихотворение Сергея Михалкова «Одна рифма». Учил его наизусть еще в первом классе. А в нем рассказано, ну, точь-в-точь про это самое — про пионера, который сидит и смотрит в окна трамвая, а старушка стоит перед ним.
И надо бы тебе встать да уступить старушке место, но ты сидишь и сидишь…
А собственно, почему «надо-то»?
В одной школе задали ребятам этот вопрос: почему надо уступать место старшим? Так знаете, что они ответили? Одна девочка сказала: «Так принято, такое правило». А другая сказала: «Из вежливости». И только третья объяснила: «Потому что у стареньких ноги болят».
Вот она правильнее всех ответила! Потому что подумала, что надо заботиться о старых людях — им же труднее стоять в трясущемся трамвае, чем мальчику или девочке. Конечно, я не говорю о трехлетних или пятилетних крохотулях, им тоже неудобно стоять на неокрепших ножонках. Но едва ли нужно доказывать, что десятилетний школьник, который без устали целый день носится с приятелями по улице, играя в войну, не обессилит окончательно, если и постоит двадцать минут в трамвае или автобусе.
Это простой случай. Я уверен, что большинство ребят все-таки уступают место. Редко встретишь такого невежу, который, развалившись, радуется, как ему хорошо и удобно, в то время как рядом переминается с ноги на ногу пожилой человек.
Но вот пример посложнее. И он тоже связан с трамваем или автобусом. Только мальчик вошел не один, а с мамой. Все места были заняты. Кроме одного. На это место хотел сесть старичок. Но мама сказала: «Садись скорее!» И ты обогнал старичка и уселся. А мама подошла и пристроилась рядышком. И все бы ничего, только какая-то женщина возмутилась:
— Как не стыдно! Большого мальчика посадили, а старый человек стоит.
— Места детские, — ответила мама. — И я на законном основании с ребенком.
— Такой ребенок мог бы постоять, — послышался еще чей-то голос.
И вдруг заговорил весь автобус, все стали возмущаться и говорить, что мама поступает неправильно и воспитывает сына неправильно и выйдет из него самый последний эгоист. «Вот такие, когда вырастают, ни с кем не считаются, себя только знают!»