Роланд вскочил с кресла и придавил документ пальцем.
– Ради Бога, не вздумайте это сказать!
– Тихо, юный болван. Я вас ни в чем не обвиняю.
– Но кто-то обвиняет. – Голос Роланда прозвучал тихо, мертвенно, совсем не похоже на него.
Сэр Эдвард склонил голову набок и долгим взглядом посмотрел на Роланда.
– Кто-то, да.
– Кто?
– Не знаю. – Сэр Эдвард нахмурился. – Послушайте, Пенхэллоу. Я буду говорить как можно более откровенно, поскольку считаю себя неплохим знатоком людей и не знаю другого человека, более бескорыстного и преданного благополучию британского народа, чем вы.
Натянутое как стрела тело Роланда слегка расслабилось.
– Что-то затевается, Пенхэллоу. Я не знаю, что именно. Какие-то подвижки, подводные течения. Конечно, соперничество было всегда, временами очень ожесточенное. Этого приходится ожидать в нашей работе, где нет особой финансовой выгоды, никаких чествований героя в соборе Святого Павла, ничего такого. Власть – вот единственная валюта. Но то, что я сейчас слышу, что чувствую, странные случаи то здесь, то там… даже в слова облечь не могу. Но что-то происходит.
Роланд откинулся на спинку кресла. Все его чувства были обострены.
– Что именно?
Сэр Эдвард сложил ладони домиком, палец к пальцу, над белым листом бумаги.
– Если бы я знал, Пенхэллоу, уже что-нибудь предпринял бы.
– И как я могу помочь?
– Видите ли, в этом и заключается проблема. – Он побарабанил пальцами – жесткими, короткими, крестьянскими пальцами, так подходившими его жесткому, крепкому телу, на котором превосходного покроя сюртук смотрелся, как шелковые ленточки на боевом жеребце. – Скажите мне, Пенхэллоу, – произнес он ровным голосом, – у вас есть враги? За исключением, разумеется, тех проклятых парней, которых вы вывели из строя несколько недель назад.
– Ой, да сколько угодно. Репутацию, подобную моей, не создашь, не сломав несколько носов.
– Кто-нибудь желающий уничтожить вас?
– Как любого, кто обыгрывает тебя в карты или уводит твою любовницу.
– Я имею в виду полное уничтожение. Моральное, физическое. Возможно, человек, желающий, чтобы вас осудили за измену.
Измена.
Слово прозвенело в комнате, отрикошетило от книг и мебели и упало между ними с противным лязгом.
– Я никого подобного припомнить не могу, – очень спокойно произнес Роланд.
– И все-таки, – не менее спокойно отозвался сэр Эдвард, – я с определенной долей уверенности могу сказать, что такой человек существует.
– Назовите его, и через час он станет трупом.
– Я не знаю его имени. В этом-то и заключается тайна. – Сэр Эдвард встал, направился к книжным полкам у окна, где небольшой глобус разрывал ровный ряд томов в кожаных переплетах, и положил растопыренную ладонь на Атлантический океан. – Вам есть куда уехать на месяц-другой? Может быть, и дольше. Какое-нибудь потайное место?
– Что, скрываться? Ну, знаете ли…
– Не скрываться, вовсе нет. Всего лишь ненадолго перестать привлекать слишком пристальное внимание.
– Да будь оно все проклято, сэр, я не собираюсь бежать, поджав хвост!
– В данном случае благоразумие является основной частью героизма. – Сэр Эдвард повернулся, пробуравив его острым взглядом темных глаз. – Смысл в том, чтобы подразнить нашего приятеля и выманить наружу. Выяснить, что у него на уме. Пусть он думает, что победил. Легкий триумф вызывает излишнюю самоуверенность.
– А тем временем я должен буду сидеть где-нибудь в деревне и бездействовать…
– Желательно за пределами Англии.
– О черт. За пределами Англии? Я терпеть не могу Париж, а друзей у меня больше нигде нет… – Он замолчал. В мозгу, как гадкий угорь, зашевелилась мысль.
– Что такое?
– Мм… в общем-то ничего. Глупая мысль об одном нашем друге.
– Что за мысль? Что за друг?
– Ученый. Зовут его Бёрк. Наш с братом очень близкий, доверенный друг. У него появился какой-то безумный проект, требующий провести год в замке в горах Тосканы. Что-то связанное с моторными авто и всяким таким… на самом деле совершенно не годится…
– Боже правый! Это же идеально!
– Что? О Господи, нет. Ни под каким видом. Сырые, паршивые места эти замки. Да еще нужно отказаться от женщин, и выпивки, и… в общем, от всего, что делает жизнь сносной.
– То, что вам требуется, Пенхэллоу. Великолепно. Я немедленно напишу необходимые письма, открою линию связи…